Тачка скрипела на все лады, нас потрясывало, и я решил, что наша дурацкая композиция вполне сойдет за троянского коня. Брать хитростью, правда, некого было. Внутри мы обнаружили поначалу только рассохшийся сундук, заполненный листовками. На листовках пестрели однотипные лозунги: “Каждой твари по паре”, “Каждому путнику по спутнику”, “Каждой баньке по тазику”, “Каждой лягушке по принцу”.

– О, про тебя написано, – Дидакс заботливо протягивал мне листовку с лягушкой.

– А вон и принц! Или Синий птиц? – Шалтай-Болтай тыкал крохотной ручкой в сторону кустов.

Там действительно стоял прозрачный саркофаг. А внутри хранился, или спал, молодой альфа. Темные кудри, прямой нос, подбородок с ямочкой, нет, они точно издеваются. Подростком я обожал вырезать картинки с такими мачо из модных журналов. Впервые подумал, а что ж я этого Джека с танчиками выбрал, он же совсем не в моем вкусе. Моя группа поддержки выжидательно смотрела на меня.

– Что уставились?

– Да, ладно тебе, явно же не наш размер.

– И не мой.

– Твой! – троица умудрилась сказать это дружным хором. – Целуй.

– Нет!

– Да!

– А где ваши баньки-тазики? – попытался я переключить внимание.

– Мне никого не надо, я самодостаточный, – гордо дернул округлым плечиком Шалтай-Болтай.

Дидакс обхватил приятеля за талию, чмокнул в серую щеку.

– Да, ладно, – быстро же я учусь плохому. – Вы что, пара?

Гномы-орки дружно закивали. И начали теснить меня к саркофагу.

– Давай уже, целуй, и по домам. Кажется, в этот раз обойдемся без добавочного круга. И дома выспимся, наконец.

– А чтоб вас! – я наклонился над альфой. – Красивый чертяка.

– Крышку-то подними, – съехидничал Шалтай-Болтай. – До ночи тут будем торчать что ли.

– Отойдите на два метра, – скомандовал я. – И не подглядывать!

Никто, конечно, с места не тронулся. Я плюнул на все и уже не обращал внимания на попутчиков. Покусав губы, чтобы были поярче, вот дурак, он же не увидит, я нежно поцеловал незнакомца в саркофаге. Раз, другой. Это было приятно. Погладил альфу по щеке и снова приник к его губам. По телу медленно растекалась истома. А он открыл глаза. Ух ты, он открыл глаза. Синие. И улыбнулся мне.

– Ураааа! – заорали прямо за моей спиной. – По домам, урааа!

Я проснулся со счастливой улыбкой на лице в своей комнате перед рассветом. Соседи уже гремели на кухне, кто-то стукнул в мою дверь.

– Вставай, Лютик, сегодня у тебя экзамен, помнишь.

– Да помню я, помню.

Настроение испортилось. За экзамен я не боялся. Но все как-то потеряло смысл. И до слез было жаль, что скорей всего не существовало никакого Дидакса с приятелем и Шалтая-Болтая. И красавчика альфы с синими глазами. Красавчика было особенно жаль.

После экзамена настроение не улучшилось, да отлично, ну и что. Чуть не плача, я брел в библиотеку сдать учебники.

– Вы не знаете случайно, как поймать птицу?

– Какую птицу? – я резко обернулся. Яркие синие глаза выжидательно смотрели на меня, а губы расползались в улыбке.

– Хотелось бы Синюю.

И мы оба рассмеялись.

Мы учились на одном факультете в колледже, только я на втором курсе, а он, обожаемый мною альфа, на четвертом. Ему, единственному, разрешалось называть меня Кнопкой. Все остальные, включая однокурсников, называли меня исключительно полным именем – Сэндиэл ван дер Лемс. Это была моя маленькая месть за подготовительный курс, когда я, провинциальный омега, из хорошей семьи, но неотесанный простофиля, с немодной короткой стрижкой и в нелепом пиджаке, приехал в город учиться.

Краснел я от любого взгляда и слова. Не знал, как себя вести, что говорить. Там, где я жил, никому в голову не приходило задирать меня. А здесь слишком много было шутников, любивших приколоться: “Сэндик, а ты чего покраснел?” И я как идиот заливался румянцем от шеи до ушей к удовольствию и гоготу присутствующих. Даже беты подшучивали надо мной.

Те неприятные для самолюбия времена прошли. Я сам их прекратил. А Мэтт помог. Подошел однажды, такой раскованный и улыбчивый, погладил по волосам, покачал головой:

– Это пошлятина, малец. Смени прическу, одежду, манеры. Будь смелей, если хочешь уважения.

Пошлятиной Мэтт называл все, что ему не нравилось. От фильма до футболки. От моей прически до оценки на экзамене. При этом он никогда меня не дразнил, не заставлял краснеть. Да, придумал глупое прозвище, но умел произносить его ласково и возвышающе, раздевая взглядом. Играючи. Потому что не навязывался и не лапал. Я и влюбился.

Таскался за ним хвостиком, старался попасть на глаза лишний раз. Замирал, заслышав, как он подзывает меня к себе. Мечтал о большем. Ревновал, если видел его с другими омегами. Утешался его объяснениями, что это все по учебе. Списать там, почитать конспекты. Между нами не было даже намека на секс, но ближайшую течку я хотел провести с Мэттом.

– Потанцуем, Кнопка? – мой герой выловил меня на перемене, прижался со спины, специально рвано дыша в ухо.

– Здесь? – я подался задом к нему, мурашки побежали по позвоночнику вниз.

– Зачем здесь, вечером дискотека для всех студентов. Так и знал, что ты не в курсе.

– Теперь в курсе, – выдохнул я, а внутри все затрепетало от счастья.

После занятий я помчался на съемную квартиру: сбросить скучные тряпки, оставить рюкзак с тетрадками. Оделся стильно, даже слегка вызывающе. Для Мэтта. Сегодня обязательно приглашу его к себе. Мои соседи понимающе нашли дела на этот вечер за пределами квартиры. Я покривлялся перед зеркалом, предвкушая медленный танец с Мэттом под любимую песню “Билет на Луну”. В моей голове зазвучали сладко-вязкие строчки: ”I've got a ticket to the moon…” Я представил руки Мэтта на своей заднице и заторопился.

На входе в колледж толпились студенты. Пожилой бета тщательно проверял каждый студенческий билет, и меня как молнией ударило – я забыл свой студенческий в рюкзаке. А рюкзак в квартире. Чуть не заревел от обиды. Этот вахтер был самым придирчивым, и можно даже не рассчитывать, что он смилуется и пропустит на дискотеку без документа. Счастливчики проходили внутрь, растяпы оставались на улице.

Какой я же дурак. Нашел же время, чтобы покрасоваться перед зеркалом, а рюкзак не проверил. Даже не вспомнил про студенческий, весь захваченный мечтами о Мэтте. И не попросишь никого выкинуть студенческий из окна. Этот бета сразу увидит, что фото не мое. Ничего не попишешь, я побрел на улицу, печальный и злой. Даже на такси не успеть обернуться за студенческим, час пик.

Неподалеку топтался Крис, пухленький бета из нашей группы, подошел к нему, все-таки товарищи по несчастью. Не знаю, зачем было нужно на дискотеку Крису, но он как и я не спешил уходить, будто на что-то надеясь. Загрустили вместе. А что еще делать? Неожиданно к нам присоединился незнакомый альфа, похоже, из старшекурсников, я его раньше не встречал. Высокий, темноволосый, куртка модная.