– Кто это такие? – спросил Робер у тамплиера.

– Сельджуки Румского султаната, – ответил тот. – Этот залив, похоже, находится неподалеку от их селения, вот они и решили, пользуясь случаем, немного пограбить. Подплыли незаметно, вырезали караул…

– Ничего себе деревенька, – присвистнул Робер. – Да их тут сотни полторы. И не какие-нибудь селяне с вилами или рыбаки, а опытные солдаты.

– Что делать будем, рыцарь? – спросил тамплиер, косясь на медленно приближающуюся стену круглых щитов.

– Если так и дальше пойдет, то будем умирать, – спокойно, словно речь шла о том, кому достанется победа на рыцарском турнире, ответил ему Робер. – Только что-то сегодня не хочется. Есть у меня план…

– Ну, если есть план – то командуй. – Почуяв опытного воина, тамплиер, не чинясь, передал ему бразды правления, а сам при этом, раздвинув своих братьев, занял место в общем строю.

Робер ни с того ни с сего вдруг сделал пару шагов в сторону и назад, глянул сначала на сарацин, затем на висящую над самой линией горизонта луну, а после этого на кормовую башню. Затем он приложил ладонь ко рту и оглушительно заорал:

– Эй, морячки, вы там живы?

– Все в порядке, сир рыцарь! – донесся из-за сарацинских спин голос мэтра Понше. – Заперлись и держим оборону!

– Хорошо! – проорал в ответ Робер.

Сарацины, услышав голос за спиной, прекратили движение и завертели головами.

– Сидите там, на рожон не лезьте, в бойницы головы не засовывайте, а ежели морда какая и полезет, тыкайте чем-нибудь острым. И вот что еще: у вас копье или пика есть?

– Найдется, сир! – Голос Понше звучал намного увереннее.

– Привяжи к ней факел, высунь с верхнего яруса и подсвети!

– Понял, сейчас сделаем! – Теперь голос помощника капитана, получившего четкие и понятные указания, звенел в боевом азарте.

Спустя небольшой промежуток времени на кормовой башне вспыхнул яркий смоляной факел. Он осветил нижнюю палубу, кишащую врагами. Сарацины завыли и стали метать дротики, чтобы сбить свет, который, с одной стороны, делал их легкой мишенью, а с другой – укрывал в темноте защитников. Но факел висел высоко, и достать его не удавалось.

– Святой Иисус! – раздался восхищенный голос кого-то из тамплиеров.

– Времени не терять! – заорал Робер и полез вперед. – Наносим удар по центру, разбиваем их строй. Ты и ты, – он ткнул пальцем в Жака и сицилийца, – откроете кормовой люк. А пока оттуда не выберутся арбалетчики, всем держать оборону и без моей команды не отходить ни на шаг!

Рыцари и сержанты, выставив щиты, сомкнули строй и плечом к плечу устремились в сторону еще ничего не понимающих сарацин.

Удар франков был страшен. Рыцари, подпирая друг друга, вклинились в толпу, смяли и разрушили их ряды, да так, что те посыпались в стороны, не держась на ногах, словно в палубу «Акилы» ударил камень огромной катапульты. Участок палубы, на которой находился люк, ведущий в трюм, был освобожден. Жак и сицилиец, не сговариваясь, ринулись к нему, сняли засов и с двух сторон растворили дверцы.

Робер, увидев, что люк свободен, оставил схватку, подскочил к проему и что было силы прокричал:

– Арбалетчики! Быстро наверх! И дуры свои не забудьте прихватить. Будет для них работа. – Затем, дождавшись пока все десять тосканцев, сжимающих в руках свое оружие, поднимутся наверх, скомандовал: – Эй, там, внизу! Все, кто может держать оружие, поднимайтесь и сражайтесь. Иначе перережут, как гусей! А вы, – снова обернулся он к арбалетчикам, – бегом на носовую башню! Там найдете полный боезапас. Занимайте верхнюю площадку и готовьтесь к стрельбе, солнце вот-вот появится. Мы будем держаться, пока не начнете…

Только теперь стало понятно, чего добивался де Мерлан этим на первый взгляд бессмысленным маневром. Но похоже, что об этом догадались и враги. Не успел последний доброволец покинуть трюм, как сарацины с воем налетели на франков. В дрожащем свете позабытого всеми факела началось настоящее побоище.

Предводитель тамплиеров отбросил щит и в одиночку бился с несколькими сарацинами. Клинок в его руке метался серебристой молнией, а трупы у ног безмолвно подтверждали, что эта молния намного опаснее той, что ударяет с небес… Недалеко от могучего тамплиера бился Робер. И куда делась его кряжистая осанка и неповоротливость? Вдобавок к мечу он разжился еще и дротиком и работал ими с быстротой и проворством норманнского берксерка. В том, что он мастерски владел не только рубящим, но и колющим оружием, уже успели убедиться шестеро или семеро убитых наповал пиратов.

Дождавшись, когда арбалетчики успешно достигнут башни и скроются внутри, Робер подал команду:

– Отходим, сражаясь! Рыцари, строем перекрывайте палубу, остальные нападайте с тылу, не давайте им собраться!

Выполняя команду, тамплиеры стали медленно отступать к основанию башни. Многие были ранены, но основные силы до сих пор не понесли ощутимых потерь. Жак, исполняя команду Робера, кинулся с кинжалом на ближайшего к нему сельджука. Тот, раненный в бок, завизжал и завертелся на месте волчком.

Две черные крысы, почти незаметные в темноте, дружно пискнули, рванули в толпу сражающихся и одновременно с двух сторон вцепились зубами в икру одного из сарацин. Тот заверещал от боли, не удержался на ногах и покатился по палубе.

Послушник-бенедиктинец вытянул из-за пояса четки, подергал их в стороны, словно проверяя на прочность, сноровисто накинул их на шею пробегающему мимо сарацину и, навалившись на него всем корпусом, стал душить, шепча при этом: «Отче наш…» Сарацин захрипел, засучил ногами и вскоре затих.

Из люка показались рыжие вихры, оттуда выглянул Рыцарь Надежды, быстро огляделся по сторонам и немедленно скрылся.

Сицилиец держался молодцом. Завладев саблей, он схватился сразу с двумя противниками. Но, похоже, длинным клинком он владел намного хуже, чем кинжалом. Турки прижали его к мачте, и один – тот, что повыше и поувертистее, – уж было занес кривое лезвие, чтобы нанести смертельный удар, как вдруг словно из-под земли перед ними появился Робер. Удерживая рукоятку меча двумя руками, он два раза подряд нанес свой излюбленный удар. Тела сельджуков неподвижно застыли. Этого нельзя было сказать о головах, которые упали вниз и, громыхая свалившимися шлемами, покатились в разные стороны. Сицилиец склонился в благодарном поклоне, и они вместе с Робером снова ринулись в гущу схватки.

Бой продолжался. Но многократное численное преимущество врага и усталость понемногу начали сказываться на защитниках. Сарацины, завидев, что противник начинает сдавать позиции, завыли и начали напирать сильнее.

Перелом наступил, когда дротик, пущенный опытной и сильной рукой, попал предводителю тамплиеров точно в шею. Борода доблестного рыцаря окрасилась кровью, и он, издав предсмертный стон, переходящий в хрип и бульканье, обрушился на палубу. Франки дрогнули.

– Держаться! – закричал Робер. – До рассвета еще чуть-чуть! Эй, вы там, наверху! Готовы к бою?