со товарищи поддались на её уговоры и позволили себя от пуза накормить. Иваныч, к тому же, в одно лицо под горячий наваристый борщец уговорил грамм двести фирменной наливки Вазгена, которая на этот раз обошлась безо всяких там дополнительных ингредиентов. И в самом благодушном настроении Валек загнал «Тундру» во двор собственного дома.

На его счастье, Галка — жена, вновь отсутствовала дома, пребывая, по всей видимости, на вечерней дойке. Махмуд, как самый рачительный хозяин, приучил со временем к труду не только своего пасынка, но и его жену. Которая, кстати, оказалась вполне себе работящей бабой, полностью взявшей на себя руководство коровником и доярками. Только с внучком Тимохой старый таджик так и не нашел общего языка. В чем было причина такого поведения младшего, сторонившегося приемного деда, и боявшегося его, словно огня, старик не догадывался до сих пор.

Лишь недавнее «странное», но правильное поведение единственного отпрыска Валька, рождало хоть какую-то надежду у бывшего уголовника, ставшего вполне законопослушным фермером, что все утрясется. Теперь нужно было уповать только на умение Лукьянихи наставлять на «пусть истинный» самых прожженных алкоголиков и наркоманов, отлучая их от стакана и снимая с иглы. Надежда на благополучный исход была хоть и маленькой, но она, хотя бы забрезжила в голове старого таджика.

Едва на деревню опустились сумерки, Валек с Иванычем упаковали уже остывшее тело Колывана в большой синтетический мешок и загрузили в кузов пикапа, закрыв груз от любопытных глаз удобной пластиковой крышкой. Япошки, конечно, молодцы на этот счет — все по уму сделали. Не встретив никого по дороге, они доехали до реки, на галечном берегу которой у них имелся лодочный сарай и старенькая дюралевая лодка «Казанка», выпущенная еще при СССР.

Лодка выглядела основательно потрепанной долгой эксплуатацией, но свои функции исправно выполняла. Решив не заморачиваться с мотором, чтобы не привлекать шумом любопытных, приятели вытащили из сарая пару алюминиевых весел, загрузили в лодку труп, предварительно привязав к нему груз из собранных на берегу крупных камней, и наскоро отчалили от берега.

Славившись вниз по течению километра на три, они зашли в неприметную заболоченную заводь, сплошь заваленную топляком и корягами, скопившимися после прошлогоднего разлива. Ну какой дебил специально полезет в этот гиблий заливчик? — резонно рассудили они, перевалив упакованное тело Стаса за борт. Глубина в этом месте была вполне себе солидной — метра три на глаз. А полежит на дне какое-то время, так его рыбы с раками так обглодают, что никаких концов никто уже не найдет.

Основательно потрудившись, выгребая против течения, и набив на руках кровавые мозоли, приятели вернулись на место лодочной стоянки. Убрав весла обратно в сарай, они с приятным чувством успешно выполненного долга вернулись обратно в поселок, так же никого не встретив по дороге. Рассказав старику, куда они сплавили труп, мужики засобирались на запланированную встречу с бригадой лесорубов Бориса, надеясь, что парни к этому моменту тоже успели подчистить все хвосты. Требовалось переговорить и выработать дальнейшую тактику по встрече следующей партии городских бандитов.

А в том, что она непременно появиться, ни у кого никаких сомнений уже не было. Весь вопрос заключался только в одном — «когда»? Причем, на этот раз залетные урки-уголовники уже не будут такими расслабленными — ведь сгинувших в Нахаловке «гонцов» уже набиралось солидное количество. Поэтому, как встречать дорогих гостей, было совсем не понятно. Ну, не начинать же перестрелку прямо на подъезде к поселку? Хотя, такое тоже бывало в их практике… Но, ведь не девяностые же сейчас же на дворе?

Однако то, что Витя Бульдозер не отступиться, увидев воровскую казну, понимал даже Иваныч. Однако раскрывать на этот факт глаза лесорубам было палево, мало ли как они на это отреагируют. Сейчас Катькины мужики чувствуют себя виноватыми — ведь именно они первыми завалили отмороженного на всю голову Бурята, из-за которого городская уголовная шобла и объявила им войну.

— Вот пусть пока они так и думают, — после небольшого совещания в подвале дома, подытожил Махмуд.

— Согласен, — присоединился к нему Иваныч, — нельзя такие бабки светить. Тут у любого может планка упасть.

— Решили! — сказал свое веское слово и Валек. — Никакого общака нет, и никогда не было! А все свидетели, кроме нас, уже давно горят в аду!

— И вот еще что, ребятки, — произнес напоследок старик, — рассчитывайте, что этих тварей в этот раз будет куда больше…

Глава 11

Целый день после страшной находки, обнаруженной им в брюхе задавленной свиньи, Кирьян Бочкин бухал. Достав заблаговременно припрятанную в сарае от жены бутылку водяры, водила отхлебнул алкашки из горла прямо после отъезда участкового. Засосав за один присест не менее трети объема, он разочаровано выдохнул — водка лилась, словно родниковая водица, и никак не хотела бить по мозгам. А Кирюхе сейчас необходимо было расслабиться — руки до сих пор ходили ходуном, а в коленках поселилась предательская слабость.

— Гребаная животина! — выругался Кирюха, в сердцах пиная ногой одну из опор дощатого стола, на котором раньше лежала распластанная проклятая скотина, притащившая за собой целый ворох никому не нужным проблем. Сейчас от животины на столе остались только неопрятные сгустки крови — саму свиноматку Сильнягин реквизировал после «очной ставки» с Махмудом.

Ну, ладно, если бы сам по дурости спалился, что задавил эту гребаную свиноматку — так нет же! В её брюхе оказался тот еще подарочек — полупереванные части человеческого тала! Мало того, что на деньги попал, так теперь еще и Сильнягин на взял карандаш! И ведь ни для кого не секрет, что в голове местного участкового водятся огромные такие тараканы — отшибленный он на всю голову, уж лет тридцать как! Бочкин резонно опасался, как бы старый и полоумный мент его не подставил.

А то с участкового станется, повесить на него, Кирьяна, эту чертову расчлененку. И войдет он в историю поселка, как первый Нахаловский маньяк-потрошитель! А че? Менты — они все одним миром мазаны! Им бы только человечка маленького и невиновного в холодной закрыть, а на все остальное им абсолютно похер! И, небось, после этого ночами спят спокойно, а не вскакивают в холодном поту, хоть и совесть нечиста…

А хитрожопый таджик Махмудка явно соскочит! Он же, мало того, что зэка бывший, так он же теперь, сука, чертов буржуин! Хозяин жизни! Да и они же и с Сильнягиным вась-вась! Вона, его пасынок — Валька, постоянно Митрофанычу