Важной особенностью шотландского феодализма при Роберте Брюсе было широкое распространение иммунитета, тогда как в Англии наблюдалось «фактическое прекращение иммунитетных пожалований». В хартиях Брюса это обычно передается формулой in liberam baroniam, редкой для XIII в. Среди иммунитетных прав главную группу составляли судебные привилегии, причем по объему они были очень разнообразны. Брюс почти всегда так или иначе ограничивал сеньориальную юрисдикцию, оставляя за королевским судом право разбора тяжких уголовных преступлений («salvis querelis ad coronam spectantibus»).[60] Высшей, всеобъемлющей формы иммунитета (libera regalitas) при Брюсе удостоились только аббатство Арброт и граф Морей. Из всех владений и привилегий последнего король удержал лишь бург Инвернесс и право патроната над церковными диоцезами.

Таким образом, в развитии шотландского феодализма в начале XIV в. выделяются следующие черты: некоторое, хотя и умеренное, перераспределение земельной собственности за счет конфискаций у противников короны; рост и упрочение военных держаний различных видов; проникновение феодальных отношений в самые отдаленные гэльские области северо-запада; многочисленные иммунитетные пожалования. Не подлежит сомнению, что Шотландия значительно отставала от социально-экономического уровня Англии и других стран «классического» феодализма. Но указанные признаки во многом обусловлены не столько отсталостью страны или консервативной политикой Роберта Брюса, как полагают шотландские историки, сколько насущными требованиями военного времени.

Основным занятием жителей средневековой Шотландии было скотоводство. На северо-западе разводили преимущественно крупный рогатый скот, на юго-востоке — овец, в меньшей мере — свиней и лошадей. Пастбищами служили все сколько-нибудь пригодные земли: горные луга (в теплое время года), поймы рек, поля (осенью, после сбора урожая) и даже леса. Тем не менее нехватка корма ощущалась, и к празднику Св. Мартина (11 ноября) большую часть стада забивали, оставив нужное число голов для разведения и полевых работ.

Земледелие играло заметную роль, особенно на юге и востоке. Севооборот был очень однообразным — выращивали только зерновые. Шире всего распространились неприхотливые злаки — овес и ячмень, реже сеяли пшеницу и рожь. О местных технических, овощных, фруктовых или бобовых культурах источники едва упоминают, что говорит об их почти полном отсутствии в хозяйстве. Даже в мирные времена хлеб и другие продукты ввозили из Англии и Ирландии. При обработке земли наряду с плугом пользовались и ручными орудиями, удобряя пашню навозом и торфом. Возделываемые поля состояли из узких, около 20–30 футов шириной, полос (rigs), между которыми прокладывали изгороди или канавы.

Данные археологии и аэрофотосъемки местности позволяют представить облик шотландской деревни XII–XIV вв. Южнее залива Форт, где почвы более благодатны, сравнительно крупные селения (touns, vills) в среднем насчитывали тридцать тесно стоящих дворов, вокруг которых лежали большие компактные поля. На севере крестьяне жили на одиноких хуторах или в деревушках до десятка дворов; небольшие участки пахотной земли были разбросаны среди окрестных пастбищ и пустошей.

Как и повсюду в Средние Века, сельское хозяйство развивалось экстенсивно, орудия и приемы труда совершенствовались медленно. Все же к исходу XIII в. зерна выращивали больше, чем прежде, отчасти благодаря смене двуполья трехпольем, отчасти за счет освоения и распашки новых пространств. Все земли, доступные заселению и обработке на агротехническом уровне XIII в., обрабатывались и были заселены.

Хронист английского пограничного приорства Лэнеркост передает следующий рассказ о некоем бедном шотландце. Постоянное повышение его ренты скреплялось непременным рукопожатием с сеньором, и, когда последний в очередной раз протянул руку бедняку, тот отвечал: «Нет, дай мне другую. Ведь эта так часто меня обманывала, что я больше ей не верю». Как же обстояло дело в действительности? Смело можно утверждать, что «крестьянский вопрос» — один из самых темных и неизведанных в истории средневековой Шотландии. Столкнувшись с обилием пересекающихся латинских, гэльских и английских терминов, нелегко определить, синонимичны ли они или выражают разные оттенки социального состояния: крестьяне выступают как nativi, rustici, husbandi, bondi, servi, gresmanni, cumelache, Uberetenentes и т.д. Они разделялись как по правовому (свободные и лично зависимые), так и по имущественному статусу.

Беднейший слой держателей составляли коттеры (cottarii, от англ. cot — «хижина»), которые владели небольшими клочками земли и, не имея тяглового скота, возделывали их вручную. Иногда они работали на более зажиточных крестьян, но их имущественное положение было несхожим даже в пределах одной сеньории. В переписи земель аббатства Келсо (ок. 1300 г.) коттеры численно преобладают над другими разрядами крестьян. В деревне Редден восемнадцать коттеров ежегодно выплачивали денежную ренту в 12 пенсов, а осенью отрабатывали на монастырском домене в течение шести дней, получая бесплатную пищу. Еще один, очевидно, владелец большего участка, вносил 18 пенсов (полтора шиллинга) в год и девять дней трудился на барщине. В Спрустоне один из коттеров владел шестью акрами[61] земли и пивоварней, за что платил 6 шиллингов в год, но остальные пятеро имели всего по полтора акра каждый, и их рента составляла 3 шиллинга и шесть отработочных дней в год. В Мэкерстоне все двенадцать коттеров держали наделы по пол-акра и имели право пасти двух коров на местном лугу; с каждого причиталось 4 шиллинга и девять дней отработок. В Ньютоне же коттеры платили оброк мукой и должны были пропалывать посевы зерна. Наделы коттеров, принадлежавших монастырю Келсо, не превышали девяти акров.

Другой разряд зависимых держателей, описанный в документах Келсо, — собственно «крестьяне» (husbandi) — внешне мало чем отличается от коттеров, за исключением размеров держания. Крестьянские наделы содержали не менее одной боваты (13 акров) пахотной земли, за которую полагалось платить аббатству 4 шиллинга в год помимо прочих повинностей. Восемь крестьян из Реддена имели по две боваты и несли извозные и отработочные повинности. Каждый был обязан раз в неделю на своей лошади доставлять из Берика-на-Туиде зерно, соль или уголь и один день в неделю трудиться на домене. Если первая обязанность не выполнялась, за эту неделю полагалось два дня барщины. Во время страды извоз не производился, но требовалось три дня отработок еженедельно. Вместе с наделом каждый крестьянин получал от аббатства тягловый скот (два быка и лошадь) и нужное количество семян овса, ячменя и пшеницы. В селении Боуден во владениях того же аббатства двадцать восемь местных крестьян должны были отработать на жатве домена четыре дня в год вместе со своими семьями, а пятый — «с двумя людьми» (коттерами-батраками?). Сверх того, требовалось участвовать в мытье и стрижке монастырских овец и перевозить зерно, шерсть и торф. Необычно подробное распределение повинностей, возможно, вызвано спором между монахами и крестьянами, что подразумевается в словах «одна повозка торфа… и не более».