Что верно, то верно.

Я вошла в подъезд, забыв про то, что на свете где-то существуют места, где люди пьют и веселятся.

Вот она — моя квартира. Зубы у меня скрипнули. Затем скрипнул отпираемый замок. Я дома…

Вспыхнул свет, сумка с «Никсоном» аккуратно улеглась на пол, рядом упали промокшие насквозь «балетки». Я шагнула в комнату.

— Тебе следовало приобрести не ликасту, а другую орхидею. Например, доритис.

— Почему? — Я прислонилась к косяку, готовая по нему сползти на пол.

Ангел-city, сидевший в кресле, наклонил голову. Мне он, наверное, мерещился. Но с видением разговаривать даже лучше, чем с реальным Ангелом-city.

— Потому что у ликасты есть другое название — «белая монахиня». Эта компания явно не для тебя. Доритис же — одно из имен Афродиты. Ты так же прекрасна, как та богиня.

Видение то ли шутило, то ли издевалось. Но я не могла отвести глаз от него. Пресветлый, с мерцающими черными глазами, в обычных джинсах и затертом кожаном пиджаке… Как же я хотела до него дотронуться!

Пальцы бессильно скользнули по косяку.

— Как я вижу, ты не снимаешь моего кольца, — снова улыбнулось видение, не давая мне опомниться.

— Кольцо очень красивое, — пробормотала я оглушенно.

— Обручальные кольца и должны быть красивыми. Самыми красивыми.

— О-о-обручальные? — выдавилось из меня, и я все-таки сползла на пол, поразившись, насколько он холодный.

— Разумеется, обручальные. — Лицо у видения стало ужасно лукавым. Из них на меня глянул плутовской чертик.

Я моргала ресницами, снизу вверх таращась на Ангела-city. Он не переставал улыбаться. И чертик в его глазах тоже улыбался, скалился и ухмылялся.

— Ты меня вышвырнул вон…

Кажется, я услышала вздох. Не мой.

— Я тебе дал время подумать и разобраться в своих чувствах. И в своем отношении ко мне. Нужен ли я тебе такой; каков я есть, и сможешь ли ты вытерпеть ужасного ангела во плоти до конца жизни.

Ах, вот как это, оказывается, называлось; Дал время подумать. Без прощаний, без оправданий и добрых слов, в бессознательном виде отправив домой и предусмотрительно уничтожив все отснятые кадры. А я-то считала, что такое обычно именуется предательством в чистом виде.

Неизвестно откуда я нашла в себе силы встать и, шагнув, влепила видению пощечину…

Нет, все-таки Стефан в джинсах и кожаном пиджаке оказался не видением. Потому что руку обожгло огнем, а по комнате прокатился смачный звук. По-моему, у Гарланда искры из глаз посыпались от увесистой затрещины.

Заслужил…

— Скарамуш меня предупреждал, — скорбно заметил Ангел-city, морщась и потирая багровую щеку. Чертик из темных очей пропал. Наверное, выпал.

— Что же ты не прислушался к его предупреждениям? — Я дула на свою обожженную ударом ладонь. — Твой папа плохого не посоветует.

— Если бы я его во всем слушался, то ты стала бы моей женой, сразу после того как «Наклонная плоскость» опубликовала снимки из городского особняка. Очнулась бы на Каланте уже миссис Стефан Гарланд. — Гарланд ухмыльнулся и снова поморщился — ухмылка явно причинила ему боль. — Я же не настолько жесток, чтобы перед свадьбой не познакомиться со своей будущей благоверной очно. Поэтому поступил более гуманно, а ты вот как отплатила мне за мое милосердие.

Я посмотрела на ладонь другой руки. Та зудела… Меня остановила только мысль, что если я ударю мерзкого ангела еще раз, то потом уже обе ладони будут саднить. Неприятное чувство.

— Я не собираюсь за тебя замуж, — сообщила я мрачно и сжала зудящую ладонь в кулак.

— На твоем месте я бы не стал делать столь категоричных заявлений, — приподнял брови Гарланд и, выдержав эффектную паузу, нежно добавил: — План Скарамуша я всегда могу привести в исполнение.

— Ты уничтожил все снимки…

— Нет, — покачал головой Ангел-city. — Они целехоньки и спокойно хранятся у меня. Тебя дожидаются.

О, если бы Гарланд знал, что я испытала, услышав это признание. Предложение выйти замуж — ничто по сравнению с тем экстазом, в который я впала, узнав, что заснятая красота не утрачена навечно.

— Фотографии в компьютере, компьютер в замке, замок на острове, — продолжал неторопливо Стефан. — И их ты сможешь увидеть, лишь отправившись на Каланту. А с Каланты ты возвратишься уже миссис Гарланд. Или не возвратишься вовсе. Останешься на моем острове навечно. В полном моем распоряжении.

Сердце екнуло, напомнив о себе, что оно живо, не совсем здорово, но готово выздороветь немедленно. Если только…

— Ты все продумал и просчитал, да? — Я снова взглянула на свои ладони.

Смотреть же на черноглазого ангела — серьезное испытание для моей силы воли. Одного короткого взгляда хватит, чтобы вся гордость превратилась в жалкую горстку сухого праха.

— Разумеется. В тот самый день, который мы провели у океана, и который ты назвала судьбоносным…

Я скорее почувствовала, чем увидела, как Ангел-city приблизился ко мне. Его руки с силой сжали меня, как будто хотели сковать объятиями.

— Если ты не скажешь «да» прямо сейчас, то мне снова придется воспользоваться эфиром. И тогда «да» ты уже произнесешь на острове. Правда, то запоздалое «да», боюсь, окажется совершенно бесполезным, ибо, когда Лайлия Шеритон пробудится от долгого сна, все ее будут называть не иначе как миссис Гарланд.

— Неужели нет никакого выхода? — Я, кажется, улыбалась, какой-то косоватенькой дергающейся улыбочкой.

— Никакого.

— Я всю жизнь мечтала выйти замуж по любви…

— И что же тебе мешает это сделать?

— М-м, мне пока никто не говорил слов про любовь.

— Ты хочешь их услышать?

— Только если они — правда.

— Не имею привычки лгать. — Ангел-city нашел губами мои губы и зашептал, целуя и говоря одновременно. — Я тебя люблю, моя драгоценная орхидея Лайлия Шеритон. Очень сильно люблю. У меня небольшой словарный запас мелодраматических признаний, но обещаю, что просмотрю полсотни, нет, даже сотню, мыльных сериалов, чтобы выучиться изрекать романтические фразы…

— Не надо, — предупредила я, наслаждаясь его теплым дыханием и тая от него, как мягкая восковая свеча.

— Что не надо?

— Смотреть мыльные телесериалы. У меня есть предложение получше.

— И какое же?

— Оставайся ужасным косноязычным Ангелом-city всю жизнь…

— Будет исполнено, орхидея Лайлия. Так ты выйдешь за меня?

Я не торопилась отвечать. Эти минуты я запомню на всю жизнь, запомню то волшебное чувство победительницы, когда ангел смотрел с невыразимой надеждой на меня минуту, вторую, третью…