litbaza книги онлайнИсторическая прозаЧесменский гром - Владимир Шигин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 106
Перейти на страницу:

Быстро темнело. Над кормовым балконом тяжело нависал зажженный фонарь. Провожая министра до трапа, Спиридов долго тряс ему руку.

К чести Философова, слово свое он сдержал. При его посредничестве уже на следующий день было закуплено триста оксов крепчайшего рому. Окс — мера не малая, а в восемнадцать хороших ведер. Кроме того, по случаю взяли изрядное количество лучшего рейнского уксуса. Погрузку начали с подъема сигнала — голландского флага. Матросы работали с огоньком: ром — это дело!

В период стоянки Средиземноморской эскадры в Копенгагене произошло первое столкновение между Спиридовым и Грейгом. Поводом к недовольству Спиридова стали самовольные действия капитана бригадирского ранга. Дело в том, что Грейг, узнав о том, что среди датских обывателей ходят разговоры о «тяжелом духе», исходящем от стоящих на якорях русских кораблях (что могло быть вызвано испорченными продуктами и большой скученностью личного состава), превысил права младшего флагмана и в обход командующего отдал приказ по эскадре, где в довольно грубой форме приказал капитанам кораблей и судов принять срочные меры, чтобы нижние чины «в шлюпках не пьянствовали, заслуженные мундиры не продавали, не дрались с датчанами и не лаялись с их офицерами». Узнав об этом приказе, Спиридов немедленно в самой резкой форме его отменил, указав при этом Грейгу на превышение им своих прав. В новом адмиральском приказе было указано лишь на то, что капитанам кораблей и судов следует назначать гребцами в шлюпки наиболее здоровых матросов, одевая их при этом как можно престижней.

На бомбардирском корабле «Гром» указ о производстве зачитывал флаг-капитан Плещеев: — «Известно и ведомо будет каждому, что мы Дмитрия Ильина, который нам мичманом служил, для его оказанной в службе нашей ревности и принадлежности в наши лейтенанты всемилостивейше пожаловали... Всем нашим помянутого Дмитрия Ильина за нашего лейтенанта надлежащим образом призывать и почитать...»

Вместе с Ильиным получил лейтенантский чин и Василий Машин. Капитану «Грома» Ивану Перепечину было присвоено звание капитан-лейтенанта. Вновь произведенных офицеров торжественно привели к присяге. Снимая треугольные, расшитые золотым галуном шляпы, целовали они поочередно крест и Евангелие. После чего флаг-капитан съехал, а команда продолжила погрузку.

А вечерком заскочил на «Гром» попутной шлюпкой Евграф Извеков. Капитану пинка срочно требовался старший офицер взамен заболевшего. Просил он Перепечина отпустить к нему Ильина, но тот заупрямился.

— А я с кем плавать буду? — отвечал он недовольно. В конце концов удалось уговорить капитана «Грома» на перевод к Извекову просившегося туда Машина. На том и порешили.

На берегу Дмитрию Ильину удалось побывать за все время стоянки лишь раз. На «Громе» повредилась грот-мачта и потребовалась кой-какая кузнечная работа. Сняв вместе с корабельным мастером лекала, Ильин свез их в кузню. Только-то и видел, что собаку у порога да мокрые от пота спины кузнецов. Все остальное время участвовал в погрузке.

А Спиридову становилось все хуже и хуже. Адмирал уже не вставал. У изголовья его постели безотлучно сидели сыновья, старший, Андрей, и младший, Алексей, меняли полотенца на воспаленном лбу отца. Здесь же читал молитвы эскадренный обер-иеромонах. Спиридова душил жар, невыносимо ломило суставы, но думал адмирал об ином. Старшим после него на эскадре сейчас оставался бригадир Грейг. Спору нет, Грейг — моряк знающий, но он иноземец. Как доверить ему славу и честь флота? Что скажут Россия, потомки? Адмирал приподнял голову, повел тяжелым взглядом.

— Зовите ко мне Елманова — младшего флагмана ревельского, — велел он сыновьям.

Прибывший контр-адмирал Андрей Елманов, стараясь не греметь шпагой, осторожно присел на дубовый стул подле адмиральской койки. Сыновья деликатно удалились.

— Вот что, Андрюша, — открыл глаза Спиридов, приподнимаясь на подушках, — я, как видишь, едва дышу, а эскадр оставить не на кого. Так что, душа моя, собирай вещички да перебирайся на «Орел», далее поплывем вместе.

— Ясно, Григорий Андреевич, — невозмутимо ответил сразу все уяснивший умница Елманов, — коли надо, о чем разговор!

Вернувшись к себе на корабль, чиркнул он жене письмецо, чтоб в этом году его домой не ждала и на будущий тоже, а вернется он обратно годов этак через пять-шесть.

Через несколько часов контр-адмирал уже поднял свой флаг на линейном корабле «Северный Орел».

А тут из Санкт-Петербурга депеша срочная. В ней черным по белому — взять с собой в плавание контр-адмирала Елманова Андрея Власьевича. Такую же бумагу и Елманову вручили. Улыбнулся Спиридов, усмехнулся Елманов. Что мы, дитяти неразумные? И сами все понимаем!

После ужина работы на кораблях и судах прекращались, капитаны давали командам отдохнуть. Вахтенные офицеры командовали:

— Фитиль открывать. Команде песни петь и веселиться!

А матросы уже вокруг кадок с водой, что за фок-мачтами ставят для курева.

На «Евстафии» за главного балагура Леха Ившин. Подле него всегда толпятся: знают матросы, что у Лехи на все случаи жизни прибаутки имеются. За то и прозвище достойное получил — Кот-бахарь. Сегодня Ившин, собрав вокруг себя молодых кексгольмских солдат, вел с ними разговор умный.

— Все в море-окияне от ветру! — подняв кверху палец указующий, разъяснял он.

— Откель же сам ветер-то? — вопрошали солдаты.

— А вишь, сверху небо, снизу вода, а с боков-то и нету ничего, вот оно и продувает!

Солдаты в знак понимания дружно закивали.

— Но самое страшное на водах морских, братцы, так то туман, — пояснил им далее Леха. — От него все напасти!

Рекруты полка кексгольмского сразу загалдели:

— В деревне тоже завсегда туман поутру, и странного в ем ничего нетути!

— Нетути! — Леха аж глаза выпучил от негодования притворного. — Морской туман — то совсем иное дело, — сказал наставительно, — и сравнивать нечего! Вот лежали мы как-то в дрейфах подле Сескара-острова, — начал он новую байку, — а туман там — во!

Для пущей важности представил Леха на всеобщее обозрение свой жилистый кулак. Рекруты, оглядев кулак уважительно, с таковой силой тумана согласились.

— Постирались мы там, значит, — продолжал Леха, — да портки свои с рубахами для обсушки и поразвесили. А я возьми да гвоздь в туман вколоти, чтоб на него сподручней вешать было. Да хурду свою на шкерту и повесь.

Солдаты недоверчиво меж собой переглянулись. Увидев сомнение, Леха не растерялся:

— Это у вас в деревне туман, как кисель, а у нас — во! — И он снова выставил свой кулачище.

Вид кулака рассеял зародившееся было недоверие к правдивости рассказчика, и солдаты теперь уже с опаской озирались на сгущавшуюся вокруг корабля мутную пелену.

— Так вот, не успели мы посушиться, — рассказывал ободренный успехом Леха, — как кричит капитан: давайте-ка, мол, такие-растакие, паруса ставить. Разбежались мы по реям, подняли паруса и поплыли. Гляжу, мать моя родная, а порты с рубахами на тумане так висеть и остались. Через месяц у Сескара-острова галеры наши стояли. Я уж потом спрашивал ихних. Нет, говорят, ни туману, ни портов не видывали. Во, как у нас-то бывает!

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?