Клаудии не пришлось повторять дважды. Но лежа не так-то легко избавиться от платья, перекрученного, измятого, кроме того, она никак не могла оторвать взгляда от Люка, который лихорадочно стаскивал одежду. Она вообще замерла, когда он дошел до трусов, топорщившихся от впечатляющей эрекции.

Вот уж поистине Капитан Сексуальные трусы.

Люк взглянул на Клаудию, платье все еще скрывало ее ноги.

— Клянусь, если ты сейчас же не снимешь эту штуку, я разорву ее на куски.

Клаудия покрылась мурашками, так вкрадчиво и многозначительно прозвучал его голос.

— Извини, отвлеклась. — У нее свело живот, она попыталась отвести глаза, но знала, что вскоре станет мучительно и чертовски хорошо.

Люк ухмыльнулся, когда оттянул трусы, глядя на то, что отвлекло Клаудию.

— Не увидишь ничего больше этого, пока я не увижу больше того.

Он кивнул в сторону ее полуголого тела. Платье сбилось, светлые волосы растрепались, на груди появились красные отметины там, где он проявил слишком много рвения, но она никогда не выглядела красивее.

Клаудия рывком избавилась от платья и перебросила его через матрас, высоко подняв над головой руки, слегка выгибаясь. Одно это соблазнило бы любого.

— Это тоже, — показал он на кусочек красного кружева.

На нее напал странный приступ скромности. Это последняя линия обороны.

— О, ради бога, — шептал дьявол, — он уже две минуты как сдался, хотя и не показывает этого.

Пришлось согласиться, дьявол умел убеждать.

Она, приподнимая бедра, сняла трусики, полностью раздетая предстала перед ним.

— Теперь твоя очередь.

Люк в мгновение ока освободился от трусов, и Клаудия взглянула на него во всей красе. Его мужское достоинство внушительных размеров гордо выступало вперед. Она поняла, почему женщины в давние времена падали в обморок при виде голого мужчины.

Если бы она не была сильной современной женщиной, сейчас бы рухнула с кровати.

А у нее просто участился пульс, рот наполнился слюной и скрутило живот.

Капитан Без Сексуальных трусов.

Люк видел, как Клаудия облизнулась, эрекция стала еще заметнее. Клаудия развела ноги, и он устроился между ними, всей мощью ощущая влажный жар ее лона.

Он смотрел на нее долгим взглядом, стремясь запомнить навсегда. Синие глаза, изящный нос, четкая линия скул.

— Привет, — сказал он через некоторое время.

— Привет.

И он поцеловал ее глубоко, медленно и сладко, на этот раз без горячности и спешки.

Люк слегка отодвинулся, целуя ее щеки, шею, опускаясь все ниже, желая продвинуться как можно дальше.

Клаудия потянула его за плечи и, когда он посмотрел на нее, сказала:

— Мне нужно, чтобы ты был во мне. Немедленно.

Люк ухмыльнулся. Ему нравилось ее нетерпение.

— Подожди.

— Нет. Немедленно.

Он улыбнулся и поцеловал ее в грудь.

— Клод, я не думаю, что смогу долго продержаться.

Вот оно что, он хотел доставить ей удовольствие, сомневался, будет ли его роль сыграна достойно после стольких лет воздержания, когда сперма готова вот-вот прорваться, не выдерживая давления.

Клаудия приподняла бровь.

— Ты думаешь, я смогу?

Он ухмыльнулся ей и потянулся за презервативом.

— Быстрее, — прошептала она.

И снова оказался у нее между бедрами, прижавшись. Она обняла его ногами за талию, говоря: «Ну же, ну». Было так легко скользнуть в ее жар, так хорошо и правильно входить и выходить, заставлять ее тяжело дышать и стонать, просить не останавливаться, никогда не останавливаться, довести обоих до пика удовольствия.

Они поднялись к вершине вместе, задыхаясь, взлетая выше и выше, крепко слились, разделились и начали падать, падать, падать.

Они долго еще лежали молча, вновь очутившись на земле. Люк прижал ее к себе, они плыли в сладком дурмане после соития.

Клаудия думала, что будет чувствовать вину, угрызения совести или подавленность, но она ничего не ощущала. Будет еще время для самобичевания через несколько дней или недель, а сейчас она слишком расслаблена.

— Не надо больше бриться, — попросила она.

Люк с трудом открыл глаза:

— Нет, буду.

Клаудия улыбнулась:

— Мне нравится щетина.

— Тогда сама отрасти.

Клаудия повернулась к нему лицом:

— Я помню, когда-то ты был небритым и лохматым.

И провела по его гладкой скуле. Боже, девчонкой она с восхищением наблюдала, как он возвращался домой из универа нечесаный и растрепанный. И сразу шел на пляж.

Люк снова с удовольствием закрыл глаза, наслаждаясь ее ласками.

— Я жил на пляже, приходилось соответствовать. Но я теперь профессионал, здесь тоже нужно соответствовать. Бриться — это по-лондонски. Щетина — это для Лунной бухты.

Клаудия вздохнула, не готовая смириться с его заявлением, но достаточно мудрая, чтобы понять его.

— Все равно, ты выглядишь сексуальнее, когда небрит.

— Я и так достаточно сексуальный.

Самонадеянно. Она не собиралась спускать ему такое заносчивое заявление.

— Нет предела совершенству.

— Я знаю, сейчас модно выглядеть слегка небритым, но большинство моих клиентов — приверженцы старой школы, уважают людей, которые тратят время на то, чтобы прилично выглядеть.

— По-моему, это полный отстой.

Люка позабавило ее презрение. Да, некоторые действительно «полный отстой», но они богаты и могут позволить себе многомиллионные рекламные кампании.

И это его отстойные клиенты.

Он погладил ее по волосам, веки снова потяжелели, и он отдался приятным ощущениям.

Люк уже почти спал, когда тихий вопрос Клаудии заставил его открыть глаза:

— Так что же произошло у вас с Филиппой?

Может быть, благодаря тому, что он расслабился, вопрос не вызвал особенного беспокойства. Раньше он бы сказал, что это не ее дело, но теперь хотел, чтобы она все узнала.

Может быть, это поможет ей понять его лучше. Например, почему он так стремится к успеху, почему у него не было времени на «Тропикану» и зачем нужно уехать.

С чего начать?

Клаудия ждала. Он не напрягся, как она того ожидала, но прошло довольно много времени, прежде чем он ответил, она уже решила, что он уснул.