— Почему ты вернулся за мной?

— Потому что услышал выстрелы и испугался, что те, кто нашел тебя, могут пойти по моим следам, — соврал с честным видом я, с лязгом закрывая замок на калитке, — Прощайте, незнакомка. Искренне надеюсь больше никогда в жизни вас не увидеть.

Сон после таких приключений пришел далеко не сразу. Я вертелся, чувствуя, как изнывает тело и разум от усталости и желания придавить подушку часиков чуть ли не на двадцать, но впрыснутые в кровь гормоны не давали ни малейшего шанса спокойно вырубиться. Едва ли не две смертельные ситуации за сутки. А если бы она полежала еще минут десять перед тем, как начала разминать мышцы? Нет, так-то мои шансы зажить спокойно и счастливо в глубоком минусе и далекой перспективе, но говорят, что риски бывают просчитанные, у людей есть навыки, а у меня что?

Лишь невероятно полезный талант «Ясного взора». Второй, наградной, боженька тоже выдал, как только телега полная алкоголиков и наркоманки въехала в пределы Хюгге. Только вот он вызывал у меня недоумение.

«Эмпатия» — Вы способны распознать, когда разумные испытывают сильные однозначные эмоции.

Благодаря ему я знал, что раскаяния «леди Эскильда» не испытывала ни на грош. Только кайф от содержимого своей коробки.

— Посмотрите, какая куртка, она прямо на вас! — не унимался крутящийся вокруг меня продавец магазина одежды. Возле зеркала скопилась уже внушительная груда без спросу притащенных пронырливым гадом вещей. Детских и отвратительно ярко раскрашенных.

— Сейчас уйду, — пригрозил я ему, — Оба потеряем время. Прекрати впихивать мне свой лежалый товар.

— Вам я готов отдать его за бесценок! Посмотрите на расцветку, на ткань!

— Так, достал, — рубашка и штаны, которые я все-таки решился примерить в этом вертепе, полетели в угол. Я начал переодеваться назад в своё, сверля взглядом замолчавшего парня, видимо, начавшего понимать, что он конкретно перегнул палку.

— Может, померяете что-то еще? Я сейчас принесу! Где-то у меня были замечательные зеленые штаны!

А, нет. Он, всё-таки, тупой.

— Выбор в твоем магазине — говно. Как продавец ты — говно, — раздраженно забурчал я, вдевая чересчур большие для меня револьверы в кобуры, — Не удивлюсь, если тебя кто-нибудь пристукнет…

Искать в незнакомом городе нужные тебе вещи — то еще занятие. В Хюгге мало кто ходил вооруженным, поэтому я, нацепивший пару стволов, вызывал у народа смешанные эмоции, довольно далекие от позитивных. Это впечатление вполне могла бы исправить нормальная одежда, а не обрезанные чужие обноски, но вот проблемой, с которой я столкнулся, был как раз поиск нужного магазина готовой одежды… или портного, что часто было одним и тем же — разговаривать со мной не горели желанием. Найденная с таким трудом лавка была приютом самого разнообразного готового тряпья, единственным преимуществом которого являлась яркая расцветка, а наиболее ярким недостатком — избирательная глухота ретивого продавца.

Раздавшийся знакомый щелчок вывел меня из собственных мыслей. Неугомонный парень, так и не впихнувший мне ни одной из своих шмоток, был занят тем, что удерживал двумя руками пистолет, чье потертое дуло смотрело на меня.

— Деньги! — дрожащим голосом выкрикнул он, — Быстро! Деньги на прилавок!

— Ты меня что, грабишь? — оторопело удивился я, проглотив нецензурную версию вопроса.

— Я тебе продаю! Вот это! — мне в лицо полетела ярко-желтая женская блузка, — За всё, что есть! Быстро, недомерок!

Купюры в сто марок, лежащих в кармане, было не очень жалко. Остальные деньги, по примеру наемников зашитые в подкладку штанов, куртки и треуголки, вроде бы были в безопасности, но сама идея быть ограбленным продавцом-неудачником мне сильно не нравилась. Куда ниже-то падать?

— Парень, ты дурак? — нервно поинтересовался я, — Ну отдам я тебе деньги, что потом? Ты выстрелишь? Нет. Услышат. А потом как жить будешь? Я же вернусь.

— Как-нибудь! — лихорадочно выкрикнул гаденыш, вставая покрепче и беря прицел пониже, — С тобой я разберусь! С Жераком — нет! Деньги!

Похоже, придурок по уши в долгах, причем как бы не у бандитов. Играть с ним в ковбоев мне не хотелось совершенно, поэтому я аккуратно сунул руку в карман штанов, начав медленно вытаскивать оттуда сложенную купюру. Продавец лихорадочно облизывал губы, дергался, нервно тряс собой и пистолетом, заставляя меня быть очень неторопливым. Да уж, сто марок его вряд ли спасут от неведомого Жерака, так что мне даже задумываться о мести не придётся.

— Что здесь происходит?! — грудной женский голос застал врасплох нас обоих. Продавец со всхлипом втянул воздух, его глаза помертвели. Оборачиваться я не стал, пристально следя за пальцем парня на спусковом крючке.

— Повторяю свой вопрос — что здесь происходит?! — голос из изумленного стал требовательным, а еще значительно более близким, — Арктур, почему у тебя в руках оружие?!

— Потому что он меня грабит, мадам, — с достоинством произнес я, демонстративно шевеля зажатой между двумя пальцами купюрой.

В следующий момент меня снесло в сторону, приземлив в кучу тряпья, но позволив наслаждаться звуками ударов, криками, стонами и мольбами о пощаде. «Мадам», оказавшаяся женщиной весьма внушительных статей, избивала Арктура всем, что подворачивалось ей под руку, издавая громкие и грозные вопли. Тот в ответ пытался что-то верещать, но когда в его неубедительном писке промелькнуло имя «Жерак», то разразился самый настоящий ад. Из культурного воспитательного процесса экзекуция сразу перешла в «забивание ногами».

Выпутавшись, я решил, что здесь мне больше делать нечего, но из-за мелкой мстительности сразу уж уходить не стал, вместо этого выбравшись из магазина и присоединившись к другим зевакам, коих собиралось все больше и больше. Подошедшему к ним стражнику, похлопывающему себя деревянной дубинкой по руке, я честно накапал про грабителя-неудачника, но тот, заглянув внутрь лавки, решил остаться со мной. Дама продолжала карать неудачника и извергать вопли. По ним была услышана предыстория столь дивного продавца — оказывается, сей дерзкий и оруженосный вьюнош вступил в наследство лавкой лишь неделю как. Вот, видимо, и влип в авантюру, за что его сейчас и превращает в отбивную двоюродная тетка, сильно любившая папу этого недоноска.

Стоило лишь немного постоять, обмениваясь мнениями с местным городовым, как я разжился информацией по нужному мне заведению. Оно располагалось в небольшом райончике возле одного из терминалов порта, и носило весьма красноречивое название «Бродяга». Это была целая сеть магазинов по всей Лазантре, продающая дешевую и прочную одежду для непритязательной публики. Матросы, рабочие, бродяги, бедные наёмники, охранники караванов и, конечно же, киды — все они шли в «Бродягу».

Здесь нам, неспокойным душам, предлагалась одежда из чего-то, напоминающего серую саржу, а также обувь, способная пережить апокалипсис и превратить ноги в бесчувственные копыта. А еще — тысячи мелочей в соседних магазинчиках, перемежавшихся ломбардами и старьевщиками. Выстояв очередь и закупив себе «сухопутный комплект», я как дурак встал в проулке около магазина, пытаясь решить дилемму — тащить к Брунхильде уже закупленное, либо как-то исхитриться и продолжить шоппинг с довольно тяжелым ворохом одежды в руках? В пользу последнего говорило моё укрепившееся желание обрести курительные принадлежности — запах Хюгге был разнообразен и богат в своей невыносимости. Хоть и не хотелось мне портить юное новое тело курением, благо в прошлой жизни настрадался от этой привычки, видимо придётся — запах городов был удушлив и мерзок, как человек, зарабатывающий на «холодных звонках».