для разового перепиха. Но с Ярой вдруг захотел попробовать. Даже кольцо купил, которое хотел в клубе подарить. Но в ту ночь всё пошло не по сценарию… а через пару дней последовало её заявление о ребёнке. Который был не моим.

Друзья нашептали, что видели её с другими. И не единожды. Разве мог после этого поверить её словам? Я не настолько её идеализировал, чтобы превратиться в лоха и закрыть глаза на такой важный момент.

Одним махом она убила мои к ней чувства. Уничтожила. Стёрла. И теперь некогда идеальная Ярина стала для меня ничем. Пустым местом.

Я решил её просто не замечать и относиться, как она этого заслуживает. Переживу. Перетерплю. Наше месячное заключение закончится очень быстро, и я уже больше никогда о ней не вспомню.

Всю ночь не спал. Только лишь под утро удалось задремать, но длилось это не долго.

Невероятно аппетитный запах жареных блинчиков проник в мои ноздри и заставил распахнуть глаза.

Обожал их с самого детства. Готов был душу продать за них. Мама баловала меня не часто, но если это происходило, то для меня был настоящий праздник.

Мама?..

Чёрт! Не она, а Яра. Крутила своими не менее аппетитными, чем блинчики, ягодицами у плиты. Мурлыкая что-то себе под нос.

Тут же, как в фантастических фильмах, в моём мозгу яркими вспышками запульсировали последние события, и я поник. Зато мой младшенький дружок привстал, чтобы по лучше рассмотреть красоты в коротких, обтягивающих шортиках.

Мать её… она издевается?

Ну, ладно! Я тоже не пальцем деланный.

– Мне оставь, – обозначил своё пробуждение, не отрывая глаз от ходячего соблазна.

Скрипя затекшими костями, поднялся с пола и стянул с себя трусы, намереваясь пойти в душ. Не одному ж мне мучиться…

– Мирский, – визгнула она, смотря на моего вспухшего от желания дружка. – Ты совсем без мозгов?

Когда мой младшенький активничает, мозги куда-то сами испаряются. Это факт. Чего отрицать.

– Заводит? – оскалился довольно. – Знаю, что неотразим и сверху, и снизу.

Сама виновата. Могла бы что-то другое на себя напялить. Девицы в таких же шортах о пилон трутся в стрип-баре.

– В твоих мечтах, – буркнула, поспешно поворачиваясь ко мне спиной. – И кончай Адамом прикидываться. На меня это не подействует. Тошнит даже.

И для убедительности издала звук, будто её сейчас вывернет наизнанку. Хорошо притворяется. Актриса погорелого театра.

Даже в туалет побежала. Переигрывает…

Или не притворяется?

Дьявол!

Её правда рвало. По-настоящему.

– Уйди! – крикнула мне, когда я подошёл и попытался собрать её волосы, которые явно ей мешали. – Проваливай.

Ну, я, конечно, то ещё дерьмо, но оставлять человека, которому паршиво, не стану.

Быстро метнувшись на кухню, налил стакан воды и вернулся к ней. – Выпей. Станет лучше.

То, что её воротило от меня, задело за живое, но виду не подал. Просто надел трусы, чтобы не выглядеть как кретин. Тем более мой маленький дружок тоже был не в восторге и приуныл.

Стоп! Да какое мне вообще дело до того, что она думает? Плевать.

– Блины горят! – рявкнул я недовольным голосом. – Иди убирай, пока не сожгла тут всё.

Сделав несколько глотков воды и умывшись, она медленно побрела к плите, чтобы её выключить, а потом как подкошенная рухнула на постель.

Неужели настолько плохо?

– Яра? – позвал её. – Всё нормально?

Бля, откуда во мне эта жалость? Слюнтяй!

– Угу, – прохрипела она, не шевелясь. – Не трогай меня.

Чудно! Не больно-то и хочется. Особенно, когда знаешь, почему её рвёт. Да она меня не переваривает. А я дурак предложение ей делать собирался…

Быстро принял душ. Ледяной, отрезвляющий, чтобы мозг работал как положено, и вернулся в комнату.

Есть хотелось ужасно. Этот запах блинов просто сводил с ума. Наготовила целую гору. По тарелкам разным разложила. Разве сама всё съест? Лопнет!

Уселся за стол и с аппетитом накинулся на самые красивые, те что были в трубочки свернуты.

Класс! Подфартило…

Даже улыбнулся. Едва не растаял и простил ей все её грехи. Недаром говорят: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок».

– Не подавись, – сипло произнесла Яра. И даже показалось, будто она улыбается.

– Не переживай, – ответил я, запихнув в себя целый блин.

Не успел ничего сообразить. Распознать в её голосе подвох. Рот огнём обожгло. Словно серной кислотой опалило. Язык едва чувствовал.

Дрянь!

Та, что ещё минуту назад прикидывалась умирающим лебедем, довольно засмеялась и произнесла:

– Так тебе и надо! Нечего трогать чужое. Скажи спасибо, что не мышьяк.

Вот стерва! Специально всё подстроила. Чтобы проучить.

И как только узнала, что я перец не переношу? Гадина…

Выплюнув всё в ведро и прополоскав рот, сделал завтрак себе сам. Руки есть! С элементарным справлюсь.

Только закончил с приготовлением бутербродов, девчонка поднялась и забрала у меня половину.

– Это тебе за вчерашнее, – сказала мне, забравшись с ногами на стул.

Бледная как сама смерть. Руки подрагивали. Но… аппетит был просто зверским.

Невероятно просто.

Расправившись с внушительной частью моего завтрака, подтянула к себе тарелку с блинчиками, которые были сложены стопкой и принялась за них.

Что? Так там были и хорошие? Ну не будет же она себя травить.

– Ну ты и дрянь, – процедил со злостью, хотя чувствовал, что она начала потихоньку угасать.

– На себя посмотри, – показала мне неприличный палец. – Идиот.

Мне бы рот ей с мылом помыть. Несколько раз. Но вместо этого сидел и пялился на её губы, измазанные сметаной. И оторваться не мог. Будто зачарованный.

Ярина – словно ядовитая ягода. Знаешь ведь, что нельзя брать, а всё равно ощущаешь нестерпимую жажду и желание. Когда меня отпустит?

Смахнув с себя морок, схватил блин с той тарелки, что и она, и откусил немного.

– Надо же. Съедобно, – намеренно слукавил я.

А сам едва язык не