Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон. Трубку снял Крячко, наморщив лоб, выслушал и вопросительно посмотрел на Гурова.

– Там просится на прием дамочка, – негромко сказал он. – Адвокатша Туманова. Виктория Соловьева. Говорит, что хочет побеседовать с тем, кто ведет дело по ее подзащитному. Просит не отказать.

– Даме отказывать нехорошо, – усмехнулся Гуров. – Разумеется, проси.

Крячко передал дежурному, чтобы тот выписывал пропуск, и опустил трубку на рычаг.

– Явление интересное, – сказал Гуров. – Представляю, зачем адвокату встречаться со следователем, но для чего адвокату встречаться с оперативным работником – это вопрос, конечно, интересный. Мотивов, по-моему, может быть только два. Или показать нам язык, или припугнуть. Думаю, что такая деловая женщина, как Виктория Соловьева, не станет тратить время на то, чтобы показывать нам язык. Значит, нас ожидает сеанс запугивания. Что в свою очередь говорит о том, что Туманов очень хорошо ей платит, если она берет на себя такие функции. Да и то сказать, самому Туманову пугать нас сейчас как-то не с руки...

В дверь постучали. Гуров покачал головой.

– Похоже, она. Стремительная женщина, – сказал он. – Войдите!

Вошла Соловьева. На ней было изящное серое платье с отложным воротничком, которое делало ее похожей на симпатичную, но строгую учительницу. Такая вполне могла бы преподавать право в милицейской академии, подумал Гуров, и преподавать успешно. Нерадивые курсанты стоном бы стонали.

– Прошу вас, располагайтесь, Виктория Алексеевна! – предложил он, выдвигая для гостьи стул, выглядевший покрепче остальных. – Что привело вас в наш казенный кабинет?

Соловьева опустилась на стул, привычным движением поставила на колени принесенный с собой ноутбук и, слегка нахмурив брови, посмотрела на обоих оперативников. Ноутбук был особо тонкий, серебристый и «классный» до невозможности. Больших денег стоит игрушка, подумалось Гурову.

– Мне не привыкать к казенным кабинетам, – строго сказала адвокат. – А переговорить с вами, господа, я сочла необходимым, потому что хочу добиться взаимопонимания и на вашем уровне тоже...

– Тут с этим сложно, – с дурацкой улыбкой на физиономии вставил вдруг Крячко. – С взаимопониманием, я имею в виду. Все-таки специфика. Вы анекдоты про ментов слышали, конечно?

Соловьева прервала гладкую речь и уничтожающе посмотрела на Крячко. Улыбка у того стала просто медовой.

– Стас, не перебивай женщину! – сказал Гуров. – Некрасиво. Виктория Алексеевна, и правда, может подумать, что менты недалекие люди. Продолжайте, Виктория Алексеевна! И в чем же вы намерены искать с нами взаимопонимание? В какой области?

– Разумеется, речь будет идти о деле, которое вы ведете, – сухо сказала адвокат. – Впрочем, я слышала, что вы, полковник, отстранены? У вас какие-то неприятности?

Серые глаза ее быстро переместились в сторону Гурова. Взгляд придирчиво ощупал каждую черточку на этом лице. Соловьева явно пыталась узнать, насколько велики сейчас неприятности Гурова.

– Да, меня обвиняют в убийстве, – спокойно ответил Гуров. – Как и вашего подзащитного. Улики, свидетели – все, как у вас. Вы про это говорили? Только меня, как видите, уже отпустили. Хотя, как правильно вы сказали, от дела отстранили. Вот передаю дела.

Соловьева удовлетворенно кивнула.

– Мы надеемся, что скоро наш подзащитный тоже выйдет на свободу. Мы полагаем, что обвинение действовало достаточно предвзято, приписав нашему подзащитному то, чего он никогда не совершал. Учтите, что защита будет оспаривать и правомерность тех улик, которые вы представили следствию, и я полагаю, нам удастся убедить суд в своей правоте.

– Вот даже как! И каким же образом вы собираетесь переквалифицировать деяние вашего подзащитного, если не секрет? Что это будет?

– Это будет непреднамеренное убийство, совершенное в порядке вынужденной самообороны, ввиду угрозы жизни и здоровью. Уверяю вас, оправдательный приговор у нас в кармане. Я не сомневаюсь в успехе.

– Поздравляю, – любезно сказал Гуров. – Так вы явились поделиться с нами своей радостью?

– Не совсем, – холодно возразила Соловьева. – Если хотите, я пришла, чтобы предупредить. Можно сказать, по-дружески. Все-таки и вы, и мы стоим на страже законности и порядка, не так ли?

– Трудно сказать, – полковник Крячко, дурачась, поскребся пятерней в затылке. – Иной раз с утра и сам не разберешься, на какой платформе ты стоишь. Тяжелые времена. Оборотни кругом.

Соловьева выслушала его терпеливо, как больного, но холодные глаза ее были полны презрения и негодования.

– О чем же вы хотите нас предупредить? – поспешил вмешаться Гуров. – Тут недавно меня уже предупреждали. Причем аргументы выдвигали убийственные. Надеюсь, вы имеете в виду что-то другое?

– Не знаю, о чем вы говорите, – парировала Соловьева. – Мне же хотелось подсказать вам, как лучше выйти из затруднительного положения, в котором вы оказались из-за своей торопливости. Итак, мой подзащитный будет оправдан. Вас, вероятно, ждут некие санкции за проваленное дело. Это я рассматриваю лучший вариант.

– Вы намекаете, что если меня не посадят, то уж строгача влепят непременно? – улыбнулся Гуров. – А может быть, и неполное служебное соответствие установят, не так ли? Что же, не исключено и такое. Но вам-то, если откровенно, какая разница? Поскольку дело вы намерены выиграть, почему вас волнует наша судьба?

– Меня в первую очередь волнует судьба моего подзащитного, – решительно заявила адвокат. – И я смотрю в будущее. Я боюсь, что, потерпев поражение, вы захотите отомстить господину Туманову на другом фронте...

– Это называется – не разбегайся, прыгай! – снова улыбнулся Гуров. – А я-то никак в толк не возьму, к чему этот визит? Так разволновался, что даже кофе забыл вам предложить... Не желаете, кстати?

– Нет, благодарю! – резко сказала Соловьева. – Так вы позволите мне закончить? Спасибо. Итак, если вы захотите в дальнейшем расправиться с моим подзащитным и взять, так сказать реванш, предупреждаю – мы примем самые кардинальные меры. Предполагаю, что второго фиаско вы не переживете. А я сумею убедить суд, что и по второму делу ваши доказательства так же притянуты за уши, как и по первому. Вот теперь все. Подумайте хорошенько над моими словами. А мне разрешите откланяться.

Гуров задумчиво смотрел на нее, наклонив голову. Соловьева встала, подхватила свой замечательный ноутбук и протянула Крячко на подпись пропуск. Он подмахнул бумажку и с поклоном вручил ее женщине. Соловьева, гордо выпрямив спину, направилась к двери.

– Всего хорошего! – весело крикнул ей вслед Крячко. – Успехов на трудовом фронте!

Когда адвокат исчезла, Гуров сокрушенно сказал:

– Вот так теряешь веру в людей! Красивая, образованная женщина, элита, можно сказать. А служит грязному типу. Причем служит не за страх, а за совесть. Это ведь совсем не ее дело – запугивать оперуполномоченных, а вишь ты...