Дома, куда мы переезжали после замужества, также отличались скромностью: в них завозили лишь самые необходимые вещи. Неприхотливость моего отца отражалась на жизни всего дворца. И именно поэтому одержимость роскошью, которую питал мой венесуэльский друг, вызывала во мне скрытую улыбку. Он ведь не король, а всего лишь адвокат, живущий по-королевски. Эта тяга к роскошеству, желание превратить свое жилище даже не в Версаль, а во что-то чрезмерно, вопиюще недоступное для простых смертных, казались мне показателем незрелости. Что из предметов роскоши было у нас во дворце Иылдыз? Думаю, ничего, что превосходило бы нелепо показной шик этой виллы.

Вода в Венесуэле вредна для здоровья, и этот факт меня очень беспокоил. По утрам и вечерам воду в отеле кипятили, а затем, остудив ее в специальных термосах, разносили по номерам. Мы пили только ее. Все, кто жил в частных домах или квартирах, пользовались фильтрами. Я прожила в Южной Америке четыре с половиной месяца и именно из-за плохого качества воды даже и не думала о том, чтобы продлить свое пребывание в Венесуэле. Мне довелось повидать почти всю Европу — за исключением разве что Италии и Испании, — и в некоторых странах я бывала по многу раз и с удовольствием. Однако мне вовсе не хотелось путешествовать по южноамериканскому континенту.

Еще одно воспоминание о Венесуэле связано с чудовищным землетрясением, произошедшем в Эквадоре в 1949 году и унесшем жизни шести с половиной тысяч человек. Дома, оказавшиеся в эпицентре, были уничтожены полностью. Лишь по милости судьбы я избежала смерти, ибо незадолго до этого собиралась отправиться в Эквадор, а не в Венесуэлу, однако за неделю до отъезда пересмотрела свое решение. В то время я прощалась со своими парижскими друзьями. Заглянула я и в бакалейную лавку на бульваре Курсель, чтобы погасить все долги. Бакалейщик, узнав о том, куда я собираюсь, произнес: «Эквадор? Почему бы вам не направиться в Венесуэлу? Там рай!» Вняв его совету, я изменила свои планы. Когда до меня дошла новость о землетрясении, я прежде поблагодарила Аллаха, а затем — этого доброго человека, давшего мне столь полезный совет.

Когда наконец все вещи были собраны для отъезда из Венесуэлы, я известила зятя о своем приезде. Пунктом назначения была Флорида, Майами — лететь туда из Венесуэлы оказалось проще и быстрее всего. Мы отправились в путь вместе с супругой швейцарского посла и, спустя восемнадцать часов пути, приземлились в местном аэропорту.

Зять встретил меня и целых четыре дня посвятил тому, чтобы я осмотрела пышно цветущую и сияющую самыми яркими красками Флориду. На пятый день мы отправились в Мексику. Меня встречали Санийе и ее деверь. Никогда не забуду тот момент: мы с дочерью крепко обнялись, выражая тем самым радость встречи и любовь, и тогда я поняла, что больше никогда в жизни не смогу расстаться ни на миг со своим ребенком.

Чрезвычайно свежий, здоровый и сухой мексиканский воздух пришелся мне по душе. Здесь круглый год царило лето. Однако дочь настояла на том, чтобы я пожила в Калифорнии, и я, решив не спорить, согласилась. Мы тотчас же выехали туда на автомобиле. Дорога заняла три дня. Именно тогда я впервые увидела мотели. Эти маленькие гостиницы — одноэтажные, с гаражами — предназначались специально для автомобилистов, и в номерах имелось все необходимое — телефон, радиоприемник, удобные кровати и кресла. Впрочем, никто не задерживался там больше чем на пару дней. На самых подъездах к Калифорнии мы с удовольствием любовались росшими по обе стороны трассы цветущими апельсиновыми деревьями. Чуть позже показались магнолии. Их цветы источали настолько приятный аромат, что я не возьмусь описать его словами. Как только мы достигли пункта назначения, то остановились в одном из отелей Голливуда. Поодаль от нас, на холмах, располагались небольшие двух- или одноэтажные виллы. Для того чтобы отель не отличался от них по архитектуре и органично вписывался в окружавший ландшафт, его также выстроили в подобном стиле.

Мы — я, Санийе и ее супруг — сняли апартаменты с видом на чудесный сад, похожий на огромный зеленый ковер, украшенный цветами, апельсиновыми деревьями и пальмами.

В Голливуде живут пенсионеры, богатые люди и актеры. Зимы здесь не бывает. И, проведя здесь полтора года, я видела дождь лишь дважды: один был настоящий, второй — искусственный. Он продолжался всего пятнадцать минут, и его устроили с помощью электрического насоса.

Затем мы переехали в Нью-Йорк, и там я прожила долгих шесть лет. Однако с документами путешественника виза выдавалась лишь на год, и, спустя отведенное время, мне требовалось покинуть пределы страны, а после — вернуться вновь. Для подобных формальных путешествий обычно мы предпочитали Канаду, но однажды я решила съездить в Париж. К тому же у меня там оставались незавершенные дела.

Когда я уехала в Европу, Санийе, оставаясь в Америке, продолжала хлопотать над тем, чтобы мне выдали вид на жительство. И после нескольких попыток ее старания увенчались успехом. Я тотчас же направилась в посольство США в Париже и предоставила отправленные дочерью документы. Мне потребовалось пройти медицинский осмотр и даже сделать рентген. Решение приняли мгновенно: теперь я могла в любой момент обратиться за видом на жительство. Радости моей не было предела! Я не могла представить для себя большего счастья, нежели возможность провести остаток своих дней рядом с дочерью.

Когда я только начала сборы для окончательного отъезда в Америку, Санийе прислала еще одно письмо. В нем говорилось о том, что ее супруга направляют на зимний сезон в служебную командировку и что по ее окончании его переведут в Европу.

Однако не сообщалось, где именно будет проходить служба. Моя дочь отправлялась следом за мужем, со второй группой, состоявшей из членов семей военных. Мы жили в мирное время, и поэтому я не переживала за их судьбы. Локация гарнизона определялась в момент прибытия. Я знала, что поеду за ними, и, распаковав вещи, принялась терпеливо ждать.

Мои друзья вновь пришли мне на выручку в минуты одиночества. Гостиная отеля, где я жила, превратилась в подобие тихого семейного гнездышка, где мы с приятельницами каждый день пили чай. И в один из таких прекрасных дней двери распахнулись, и на пороге появились Санийе и ее супруг.

Каким же неожиданным был этот сюрприз! Как оказалось, они приехали прямиком из Франкфурта. У них в запасе имелось четыре дня, чтобы забрать меня с собой.

Но у меня уже все было подготовлено, и я собралась в мгновение ока. Утром следующего дня мы отправились в путь, и вот, через короткое время, мы уже проезжали по одному из старинных мостов, протянутых над Рейном. К вечеру мы уже были во Франкфурте. Американцы сняли целиком небольшой квартал, в котором были выделены места для военных и их семей, по этажу на каждую семью. Комнаты, обставленные по последнему слову моды, были совмещены с кухней, в которой имелась вся необходимая — хрустальная и фарфоровая — посуда.

Дома были невысокими — всего лишь в пару этажей, на каждом этаже располагались трех- или пятикомнатные квартиры. На улицах и прилегавших к кварталу садах пышно росли сливы и яблони. Фруктов было настолько много, что они в огромном количестве валялись на земле. Все это наилучшим образом подчеркивало и богатство края, и отношение американского правительства к своим гражданам. Все продукты и предметы первой необходимости привозили из Америки. В нашем районе также построили два больших магазина, кафетерий и кинотеатр. В магазинах продавались продукты, ткани, изделия из кожи, парфюм. Неподалеку находился бар, а рядом с ним, в отдельных помещениях — мужская и женская парикмахерские. В эти заведения могли ходить только имевшие специальные пропуска американцы.