— Откуда ты об этом знаешь? Ты не был там много лет.

— Этот участок неба существует там уже очень-очень давно — могу даже предположить, что с самого начала, с тех пор как первичный взрыв или столкновение привело к возникновению Лост Акра. Я называю его точкой перехода.

Продемонстрированные Ференсеном знания подтолкнули Солта к чуть большей откровенности:

— Я встретил удивительное существо, даже по меркам Лост Акра, — полугорностая-получеловека.

Лицо Ференсена омрачилось, будто дала о себе знать старая болячка.

— Ферокс, — произнес он.

Солт снова на секунду лишился дара речи, и лишь по прошествии какого-то времени смог снова спросить:

— Откуда ты знаешь?

Ференсен никак не отреагировал на вопрос.

— Он оставил тебя в живых. Хотелось бы мне знать почему.

— Он просил о помощи. Все повторял: «Saeculum».

— Цикл — отрезок времени, равный жизни человека или популяции.

— Или какого-то места, — ответил Солт. — У меня есть одно предположение. Ротервирд и Лост Акр нельзя отделить друг от друга. В этой долине находится единственный путь туда, и другие до нас это знали, иначе Лост Акр Лейн не дали бы такого названия и не проложили бы там, где она сейчас находится. Когда-то давно правительство испугалось, что тайна будет раскрыта и чудовища Лост Акра вырвутся наружу, поэтому они предоставили нам независимость и запретили изучение истории. Чего они не знали, так это того, что Лост Акр обладает неустойчивой природой и может сам себя разрушить. Чего сейчас не знаем мы, так это того, что случится с нами, если разрушение произойдет.

— Нам это будет только на руку.

Странно подчеркнутое «нам» было произнесено Ференсеном без особой уверенности. В который раз Солт почувствовал, что старик скрывает половину того, что знает сам.

— А почему Ферокс говорит на латыни?

— Он старше, чем ты можешь себе представить. — Ференсен помедлил. — Точка перехода обеспечивает удивительное долголетие — но за это приходится платить. Он должен был сказать что-то еще.

— На нас напали монстры из леса.

— Что еще за монстры? — В вопросе прозвучала неожиданная настойчивость.

— Они были похожи на те грибы, что растут на деревьях… только с глазами и зубами. — Ференсен явно расслабился, но тут Солт вспомнил, что Ферокс действительно сказал кое-что еще. — Кажется, Ферокс думал, что я — какой-то посланник. Он употребил слово nu… nuntius.

Внезапно Солт ощутил такую усталость, какой не чувствовал за всю свою жизнь.

Последние слова, которые он услышал от Ференсена, были окрашены мрачной иронией:

— Действие «Специального средства для бессонных ночей» хорошо известно: оно мгновенно приводит в чувство, затем следует короткий период резкого похмелья, десять минут полной ясности сознания и наконец глубокий восстанавливающий сон.

Через несколько мгновений ботаник начал храпеть. Ференсен вылил остатки кофе в свою чашку. Лост Акр умрет — а с ним и все его монстры? Его окружили призраки прошлого. Он, Ференсен, был обязан что-то предпринять. Но как, если внутрь попасть нельзя? И что, если предотвращение угрозы, какой бы характер она ни несла, окажется за гранью человеческих возможностей? Он вспомнил, как когда-то давно ходили слухи о черной плите, которая не работала. Что, если она открылась, когда захлопнулась белая? Он решил попытаться ее отыскать.

Что же касается Ферокса, то за чьего посланника он мог принять Солта? На ум приходил только один человек — но это было немыслимо, определенно нет, боже упаси.

Ференсен поднялся. Ему нравилась такая погода, когда башню коконом окутывали хлопья замерзшей влаги. Он проверил ощущения на коже. Снег должен был прекратиться через час. В три небо прояснится. До оттепели оставалось еще как минимум два дня. Это было не простым предположением, а совершенно точным фактом. Откуда взялся его дар? Что они с ним сделали тогда, много лет назад?

Не прошло и двух недель с начала семестра, как Облонг получил пугающее в своей краткости послание: «Офис мэра, 11.30 утра, сегодня. Важно».

Облонг просмотрел оставшуюся почту. Оба его соседа получили маленькие конверты с геральдическим знаком на обратной стороне — опирающимся на палку горностаем в капюшоне. Толщина карточки в конверте не оставляла ни малейших сомнений. «Как это характерно, — подумал Облонг, — местные получают приглашения, а я — приказы».

В Ротервирде социальный статус измерялся тем, как долго вам приходилось ждать аудиенции мэра. Когда Облонга наконец-то провели в святая святых — офис Сноркела, было уже 12.45. Убранство просторной комнаты свидетельствовало скорее о больших деньгах, чем о хорошем вкусе. Но нужно было отдать мэру должное — каждый предмет мебели являлся антикварным, правда, при этом все они не сочетались между собой. Картины казались слишком вычурными, ковер настолько мягким, что туфли в прямом смысле утопали в его ворсе. Ощущение нелепости возникало и при виде ряда пластиковых стульев, стоявших напротив внушительного стола. Сноркел жестом предложил Облонгу занять один из них.

— Надеюсь, что четвертый класс ведет себя прилично, — серьезным тоном произнес Сноркел, — потому что в ближайшее время вам предстоит принять нового ученика из одного крайне уважаемого семейства. Смит даст вам дальнейшие указания.

Сноркел говорил таким тоном, будто был генералом при рядовом Облонге, а директор школы являлся всего лишь низкого ранга офицером, которому поручали мелкие хозяйственные задачи.

— И это все? — промямлил Облонг.

Сноркел взял в руки блестящий кремовый конверт из плотной бумаги, точно такой же, как те два, которые сегодня утром появились на Артери Лейн, 3.

— Когда прибудет ваш, принимайте сразу, оденьтесь получше и не заставляйте нас краснеть. Хозяин дома крайне серьезно отнесся к вашему приглашению. Я сказал ему, что он слишком снисходителен к количеству гостей, но, полагаю, его дом достаточно вместителен.

Мэр отпустил Облонга, по-хозяйски щелкнув пальцами. Облонг шагал по улицам, обдумывая криптограмму «АСХ 1017». Он склонялся к тому, что она могла означать книгу и номер страницы, но не мог припомнить ни одной книги с такими начальными буквами — еще один тупик. Дома его уже поджидал конверт кремового цвета.

Орелия полагала, что знает всех своих сограждан в лицо, но появившийся на пороге «Безделушек и мелочей» человек сбил ее с толку. Он был примечательным персонажем: высокий, с беспокойным розовато-белым лицом, в необычном наряде — рубашка индийского кроя выглядывала из-под тяжелого пальто, ручной работы туфли без шнуровки были до блеска отполированы, мохеровые брюки могли похвастаться острой, как лезвие складкой, а венчала все это великолепие эбонитовая трость с серебряной головой горностая на ручке. На первый взгляд он показался ей стариком, но рвение, с которым незнакомец ворвался в магазин, изменило ее первоначальное впечатление.