Да, эти женщины были сексуальными! И они понимали одну очень важную вещь: все дело в том, как ты подаешь свое тело . Они словно говорили: «Я знаю, что ты меня хочешь, и я это просто обожаю». Они несли свои тела так же, как мужчина выводит новую роскошную отполированную машину «на прогулку» только для того, чтобы похвастаться ею перед соседями.

Эти женщины не торопясь и тщательно демонстрировали каждую свою округлость, похвалялись и дразнили каждым плавным самодовольным движением.

Я видела одну латиноамериканку в возрасте хорошо за пятьдесят, которая рассекала по бульвару в обтягивающих брючках, на высоких каблуках и в маленьком гофрированном топике, украшенном яркими пестрыми цветочками. Гордо расправив плечи и высоко держа голову, она смотрела прохожим в глаза и лучилась улыбкой.

Она шествовала так, словно флиртовала со всем миром, — настоящее празднество женственности, хвалебная ода жизни.

Европейская культура погрязла в стереотипах по поводу стройности, из-за чего некоторым моим пациентам было трудно одобрительно смотреть на женщин, которые выбивались из стандарта.

Эти трое, таращивших глаза ценителя женской красоты, с которыми я работала в Бруклине, были более свободными в своей сексуальности, чем некоторые из мужчин, оказывавшихся на моей кушетке, со всеми многочисленными требованиями, которые они предъявляли к привлекательности своих партнерш.

Многие мужчины знают, что истинная сексуальность — это не только красивая внешность. Женщины часто совершают ошибку, путая красоту с сексуальностью, в то время как для мужчин сексуальность и есть красота. Думаю, для женщин это утешительная новость. Быть сексуальной — значит демонстрировать интерес к сексу . Таким образом, это вопрос выбора, поведения, а не только жестких требований к физическим параметрам.

Один из моих пациентов, невысокий квакер с тихим голосом, женатый уже 25 лет, сказал об этом так: «Я хочу попробовать заняться со своей женой сексом „по-собачьи“, а она отказывается это делать. Она говорит, что у нее слишком большая задница и ей не хочется, чтобы я на нее смотрел. А мне, честно говоря, все равно, какого размера у нее зад. Я люблю свою жену. Я просто хочу, чтобы она получала удовольствие вместе со мной!»

Вот что хотят мужчины.

* * *

Во время следующего сеанса с Полом я, заглянув в свои заметки, начала разговор с того момента, на котором мы расстались.

— Итак, вы думаете о женщинах, которых нанимаете, чтобы они вам угождали, как о «ничто», — напомнила я ему. — И совсем по-другому описываете Клэр, по вашим словам, женщину сильную и манящую. — Я позволила своему тону съехать на грань упрека. — В чем же заключается эротическая привлекательность этих женщин, которые как бы «не считаются»?

— Они бы никогда не заинтересовали меня в романтическом смысле, — ответил Пол. — Они непривлекательны, пассивны и покорны, поэтому я отдаю им всевозможные приказы, и они исполняют почти все, что я хочу. Я не делаю ничего им во вред, но мне нравится ставить их в такие позы, в которых они раскрыты и уязвимы, когда обслуживают меня.

— Но с Клэр вы этого не делаете, — заметила я. — Только с женщинами, которых считаете низшими существами.

— Да, и именно это меня заводит.

Пол заводился от самого акта унижения. Подчинение этих «низших существ» освобождало Пола от страха перед возможной неудачей, который он испытывал наедине со своей женой, и позволяло ему чувствовать свое превосходство. Я была права относительно подхода Пола ко мне и к другим женщинам, которым он платил: ему надо было сразу же выстроить иерархию.

Страх возможной неудачи — это жаргонная формулировка, используемая для очень распространенного и убийственного для эрекции феномена, когда мужчина настолько сосредоточен на своем сексуальном «результате», что это его буквально парализует.

Этот удар по сексуальной потенции может быть весьма унизительным, особенно если он повторяется не один раз и, хуже того, с той, кого мужчина желает впечатлить, — именно тогда вероятность неудачи особенно высока.

Однако мне трудно было сочувствовать этой проблеме Пола, пока он вовсю трубил, как ему приятно попирать достоинство женщин. Мне — женщине — нелегко слушать Пола и других мужчин, описывающих, как они самоутверждаются, унижая женщин. Меня приводит в уныние то, что мужчины могут этого хотеть.

Я бы с радостью классифицировала случай Пола как аномалию. Но, по правде говоря, Пол не был атипичным, сексуально девиантным или подозрительным типом. Он был самым обыкновенным мужчиной, который любил свою жену.

Я заметила на примере других моих пациентов, что многие мужчины, которые посещали массажные салоны, часто страдали некой формой сексуальной дисфункции или, самое малое, некоторой сексуальной тревожностью с женщинами, в которых были по-настоящему заинтересованы. Наверное, больше всего меня беспокоило то, что дегуманизация и унижение были для них извращенным источником сексуального возбуждения.

* * *

Всего неделей раньше я, войдя с улицы в наш дом, обнаружила в холле второго этажа полицейских, обыскивавших массажный салон с криками: «Ну-ка, встали! Давайте одевайтесь!»

Я пыталась побыстрее отпереть дверь третьего этажа и метнуться внутрь, но тут ко мне подошел констебль и спросил, можно ли ему обыскать нашу квартиру — несколько девушек сбежали. Я не думала, что какая-то из них могла пробраться к нам, но все же впустила его внутрь. Он проверил комнаты и ушел.

Несколько часов спустя, поужинав в кухне с подругами, я зашла в ванную и обнаружила там девушку-подростка, азиатку, которая пряталась в нашем душе. Она была перепугана насмерть и то и дело повторяла «помоги мне!» с сильным акцентом. Я пошла за своим сотовым телефоном, а она пулей пронеслась через всю квартиру и выскочила через переднюю дверь.

Я до сих пор не представляю, как ей удалось пробраться к нам. Может быть, она получила подготовку ниндзя? Залезла через потайной люк в потолке салона? У нее проснулись способности «женщины-паука», позволившие ей лазать по внешним стенам и балансировать на карнизах? Или, может быть, она просто вскрыла наш замок… Меня беспокоила мысль о том, что ее нелегально ввезли в США как «живой товар», и ее перепуганное юное личико так и стояло у меня перед глазами.

На следующий день у нашей передней двери объявилась гигантская корзина с фруктами и запиской: «Теперь ты друг». Класс! Будь осторожна со своими желаниями, подумала я.

* * *

Каждый день, чтобы попасть домой, мне приходилось пересекать какую-то часть Таймс-сквер. Мэр Джулиани немало потрудился, чтобы придать этой территории приличный облик, но на Таймс-сквер по-прежнему бойко торговали разнообразными услугами по удовлетворению сексуальных нужд, особенно теми, что предназначались для мужчин, занятых в финансовой индустрии Манхэттена.

Однажды вечером я сидела в баре, любимом месте клерков с Уолл-стрит и туристов, и ко мне подошла элегантная женщина, предоставляющая высококлассные эскорт-услуги. К моему удивлению, она предложила мне работу. Это меня раздосадовало. За кого, спрашивается, она меня приняла?! Я врач, а не проститутка, кипятилась я про себя.