– Вы, ребята, лучшие из копов, от которых я столько времени бегаю, – сказал Пит, а затем, обращаясь к Бреннан, добавил: – А ты самая хитрющая.

Бусс улыбнулся в ответ, Бреннан тоже, немного покраснев.

– Спасибо, Пит, – ответила она.

Их заказ наконец принесли. Ели они в тишине, если, конечно, не обращать внимание на звуки, которые издавал Пит, с энтузиазмом поглощающий содержимое своего подноса. Но не обращать внимания на эти звуки было очень сложно.

Когда с едой было покончено, Бреннан спросила у Бусса:

– Что скажешь о записке?

Бусс взглянул на Пита, но тот явно не собирался отвлекаться от тарелки с едой. Как и Бреннан, агент ФБР вовсе не считал неоправданным риском обсуждать что-либо в присутствии Пита.

– Две разные подписи? – спросил он. – Часы, которые идут? Места неподалеку, где можно обнаружить трупы мужчин? Думаю, тот, кто писал эту записку, просто посмеялся над нами, печатая первое, что взбрело ему в голову.

– Тут неподалеку есть несколько гей-баров, – сказал Грин.

– И пусть себе будут, – ответил Бусс, не желая продолжать эту тему. – Этот урод собирается заставить нас гоняться за призраками, пока он не надорвет себе задницу от смеха.

Грин на секунду задумался.

– Точно так же, как смеялся над нами, полицейскими, ты это имел в виду?

– Я этого не говорил.

– А тебе и не нужно этого говорить. В своей записке этот ублюдок выразился достаточно точно. Как ты считаешь, как долго он этим занимается?

– Некоторым костям около сорока лет, – ответила Бреннан, – но наверняка мы еще не знаем.

Грин нахмурился, приняв информацию к сведению.

– Сорок лет, и мы даже не знаем о нем? Он ни разу не попался? Ерунда получается.

– Это не ерунда, – возразила Бреннан. – У этого парня есть доступ к скелетам, и некоторые из них очень старые. Если нам удастся выяснить, где он их берет, возможно, нам будет легче его вычислить.

Грин кивнул.

– Сделаем все возможное.

Бусс оплатил счет, и они вышли в свежую, прохладную ночь.

Грин и Пит направились к полицейской машине, а Бусс, – который припарковал машину, не рассчитывая на то, что потом они пойдут в ресторан, – быстро зашагал в противоположную сторону. Бреннан с трудом поспевала за ним.

– Эй! – крикнула она. – Где пожар?

Он остановился и улыбнулся.

– Просто пытаюсь немного утрясти еду в желудке… А заодно выветрить раздражение.

Дальше они пошли рядом, стараясь шагать в ногу.

Когда они проходили по Линкольн-авеню, из некоторых баров до них доносились звуки чикагского блюза, из других – танцевальная музыка; несколько магазинов до сих пор не закрылись, и их витрины освещали тротуар. Бреннан и Бусс прошли мимо клуба под названием «Большая сцена», в котором, судя по вывеске, сегодня предлагали развлечения с участием группы двойников, называвшейся «Шер и Шерообразные».

– Он может оказаться скрытым гомосексуалистом, – заметила Бреннан, но не очень уверенно.

Бусс дернул плечом:

– Не он первый, не он последний… Но сорок лет? Если он ни разу не попал в поле зрения полиции, это означает, что все эти годы он действовал очень, очень редко… и очень осторожно.

– Может быть.

– Возможно, Грин прав, – это слишком большой срок, чтобы ни разу не ошибиться и ни разу не попасться.

– А ты не думаешь, что это может зависеть от его жертв? – произнесла Бреннан.

Бусс остановился и повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

Бреннан тоже остановилась.

– Я имею в виду, что его жертвами становились как молодые, так и старые, но все эти люди могли не попасть в список пропавших без вести. А если он все время охотился в тех слоях общества, которые обычно не получают усиленного содействия со стороны правоохранительных органов?

– Эй, я всегда и ко всем отношусь одинаково внимательно!

– Сейчас, возможно, отношение изменилось, – согласилась она, – но подумай, насколько процветала гомофобия в полиции в те годы, когда он начинал свою «деятельность»?

Бусс остановился, задумавшись над ее словами, затем снова пошел по улице, все ускоряя шаг.

Догнав его, она продолжила:

– Даже сейчас гомосексуалисты понимают, что им нечего рассчитывать на объективное и честное отношение со стороны полиции.

Бусс чувствовал себя более чем неловко.

– Ты права.

– Насколько аккуратно ведутся записи о пропавших без вести? Я имею в виду – по-настоящему.

Он не ответил.

– Кстати, есть ведь и такие, как Пит. Если он в один прекрасный день исчезнет – кому до этого будет дело?

Бусс по-прежнему молчал.

– Согласись, Бусс, этот человек очень умен… а информация, которую я получила, изучая кости, только подтверждает его ум. Я не спрашиваю, почему его до сих пор не поймали, я спрашиваю – как, черт подери, ты собираешься его поймать?

Бусс снова остановился и повернулся к ней.

– Просто.

– Да неужели? И как же?

Он неожиданно улыбнулся.

– С твоей помощью, естественно.

И они зашагали дальше.

Силли Бусс с удивлением обнаружил, что прогулка в компании Бреннан может оказаться довольно приятной.

Конечно, она доставала его разговорами о несправедливом отношении к гомосексуалистам со стороны правоохранительных органов… Но ведь она говорила правду.

А его раздражение было вызвано скорее тем, что его напрягала сама тема. Черт, да в последнее время его вообще все раздражало!

Теперь же, – когда Бреннан просто шла рядом, и оба они были словно затеряны в огромном городе, затеряны и никому не нужны, и вечер был прохладным, а ночная жизнь только начиналась, – Бусс чувствовал себя… хорошо.

– Что тебя беспокоит? – спросила она.

Ну разве не чудесно – вот он, и чувствует себя просто прекрасно, а она смотрит на него и тут же интересуется, чем это он обеспокоен.

– Ничего. – Бусс сверкнул на свою спутницу глазами. – С чего это ты вдруг решила, что я чем-то обеспокоен?

Бреннан хихикнула, и это был теплый, удивительный звук: раньше Бусс ни разу не слышал ее смеха и даже не предполагал, что она умеет смеяться так.

Он поймал себя на том, что и сам начал улыбаться в ответ, и произнес:

– Так, а теперь ты решила надо мной посмеяться.

Улыбаясь своим мыслям, Бреннан ответила: