Когда двигатель взревел, Степаненко выжал из машины все, на что был способен двигатель. Щепки и шишки вековых сосен полетели из-под колес. Взвывая и натужно ревя, машина выскочила на гравейку, но сразу же заглохла. Степаненко попытался завести ее, но не тут-то было.

— Запомни, запиши номера! — прокричал он Колешке, возясь с замком зажигания. Впрочем, заводить машину не стоило — развязка наступила неожиданная.

«Фольксваген», не проехав и сотню метров, остановился, дверца распахнулась и из машины вышли обе девочки — целые и невредимые. «Фольксваген» запылил по гравейке и исчез за поворотом.

— Да заводись ты! — крикнул Степаненко, ударив кулаком по рулю. И машина, словно послушавшись его приказа, завелась.

Девочки шли по дороге навстречу машине.

— Выходи! — сказал Степаненко, резко тормозя. — Ты успокой детей и жену, а я их перехвачу. Ведь, как я понимаю, та дорога, по которой мы приехали сюда, намного короче объездной, по которой убрались эти негодяи?

— Да, — кивнул Колешко. — Только я с тобой.

— Нет, — категорическим тоном сказал Степаненко. — Я поеду один. Ты иди к детям, успокой их.

— Т-ты не знаешь д-дороги… — белый, как мел, бормотал Колешко.

— Знаю, запомнил. — И мотор бешено заревел.

Захлебываясь и урча, машина быстро преодолевала лесную дорогу, Степаненко выжимал из нее все силы, но в некоторых местах дороги приходилось сбрасывать скорость почти до минимума. Одно дело — ехать по ямам и выбоинам не спеша, другое — спешить, чтобы если не захватить, то во всяком случае взглянуть на «педофилов», как мысленно окрестил Степаненко непонятных «дядей», которые пытались увезти дочерей Колешки.

У Степаненко все меньше оставалось уверенности в том, что ему удастся настичь похитителей. Но вот наконец среди сосен показался просвет и пошел ровный участок дороги. Степаненко выжал педаль газа до упора.

Те негодяи в «Фольксвагене» семь километров объездной, но хорошей дороги, одолели за несколько минут, но все же Степаненко повезло, и он выскочил им наперерез.

Его машину вынесло на подсыпанную гравей-ку, он резко затормозил, выкрутил руль и бросил свою машину прямо навстречу «Фольксвагену». Его рука стала нащупывать в ворохе одежды пистолет.

Но тут случилось неожиданное. «Фольксваген» неожиданно затормозил, остановился, правая дверца отворилась, вначале показалась голова какого-то небритого субъекта в солнцезащитных очках, затем в руках этого субъекта появился какой-то предмет.

Да это же автомат!

Степаненко ударил по тормозам. В предмете в руках негодяя трудно не узнать оружие. Самое распространенное среди людей, которые могли отважиться на похищение детей, — автомат Калашникова.

Машина еще не остановилась, как гулкая автоматная очередь разрезала воздух и несколько пуль фонтанчиками вспороли пыль и гравий перед самым капотом его машины.

«Мимо! Ага, пугают только! — обрадовался Степаненко. — Нет, стрелять в меня, на поражение вообще вы, сволочи, не осмелитесь!»

Он быстро переключил скорость и сдал назад. Степаненко рулил, оборачиваясь, чтобы посмотреть дорогу, лишь изредка. Такому приему вождения его научили еще давно. Главное — все его внимание было устремлено вперед. Он уже нащупал пистолет и загнал в патронник патрон. Но тягаться со своим «Макаровым» против «Калашникова» не собирался. Как любил говорить инструктор по стрельбе: «никаких песен безумству храбрых»…

Если бы он только выстрелил, то от «Фольксвагена» ударила бы такая очередь, да не под колеса, а прямо в лобовое стекло, что от него клочья полетели. Прошили бы насквозь.

По статистике Степаненко знал, что больше всего стреляют и убивают от испуга, из трусости, реже — от звериной жестокости и совсем мало — из расчета. Поэтому стрелять из «Макарова» не стал — зачем провоцировать?!

Увидев, что предпринявший попытку лобовой атаки ретируется, седоки «Фольксвагена» успокоились, стали ждать, когда дорога освободится.

Вот Степаненко съехал на лесную дорогу, углубился на десяток метров в лес. «Фольксваген» взревел и вихрем пронесся мимо.

Каким бы острым зрением не обладал Степаненко, номер машины разобрать не удалось. Мешала клубившаяся пыль. Да это было и ни к чему — скорее всего номера были поддельные. Но все же майору ФСБ хорошо запомнилась эта темно-зеленая иномарочка.

Он с досадой ударил ладошкой по баранке и вышел из салона. Бандитов и след простыл. Степаненко взглянул на часы. Все произошедшее: от криков жены Колешки, то есть с момента появления «Фольксвагена», и его исчезновения прошло чуть более десятка минут. Несмотря на то что эти минуты пронеслись в стремительном темпе, казалось, что прошла целая вечность.

Он вспомнил, в каком безмятежном состоянии духа был буквально десяток минут назад, когда решил окунуться в изумительной красоты озеро.

Степаненко развернулся и поехал к даче друга. Нет, тут что-то нечисто. И всему виной — деньги. Довольно солидная сумма. Около двух сотен тысяч, если не больше. Да… Нет не зависть, просто любопытство разъедает, откуда они у него? Работал над военным проектом… Неужели толкнул какую-нибудь секретную документацию на Запад? Вероятно, что-то стоящее, если дали такую сумму. Впрочем, за это можно и сесть.

Степаненко выехал к озеру, проехал по дороге, идущей вдоль живописного берега. Рыболов в шапке из газеты продолжал клевать носом. Для него ровным счетом ничего не произошло.

Скорее всего, Колешко попросит у него защиты. Захочет, чтобы он, Степаненко, обезопасил его таинственный и такой прибыльный бизнес. Возможно, предложит войти в долю. Странно, однако, почему он не сделал этого до сих пор?! Почему выжидает? Не доверяет? Боится?

Впереди показался дачный поселок. Но на дороге и у крайних дач никого не было. Степаненко не знал, какая именно дача принадлежит его другу. Все они были однотипные, потому что служебные.

Степаненко выбрал наугад один из домов, остановил машину. Садовая калитка дачи была открыта. Едва Максим вошел туда, на тропинке возникла поджарая немецкая овчарка и глухо заурчала. Рыжие подпалины ходили ходуном. Торчком нацелила на него уши… Умный взгляд маленьких желтых глаз не обещал ничего хорошего. Отступать было некуда.

«Неужели у Алексея есть собака?» — подумалось Максиму. Он пошел прямо на собаку. Ноздри зверя, хотя и домашнего, подрожали, и вдруг она, опустив голову, дружелюбно махнула волчьим хвостом.

Дача была двухэтажная, состоящая по фасаду из застекленных рам. На крыше примостилась на стальном добротном кронштейне тарелка спутниковой телеантенны.

«Ничего себе дачка, — оценил Степаненко. — Для ученого, который вечно жалуется на нехватку денег, вполне прилично. Интересно, откуда средства?»

Как ни крути, а опять и опять возникли нехорошие мысли, что Колешко уже давно имеет деньги, и деньги немалые. И связаны эти деньги с военными секретами, с которыми он имел дело по прежней работе.