– Ревность?

– Не знаю.

– Или ты просто собственник, и тебе не понравилось, что твоя вещь может принадлежать кому-то еще? Саша, ты это серьезно? Может, ты еще и любишь меня?

– Конечно, люблю!

– А Ванда? – Она бросила на него презрительный взгляд.

– Ее я тоже люблю. Я не знаю, что со мной. – Он липкой от пенки рукой взъерошил волосы на голове.

– Зато я знаю. Ты бы хотел жить с нами обеими: со мной, как с родным и близким человеком, а с ней – как со шлюхой. Да только я в такие игры не играю.

– Скажи, что ты собираешься делать с этими деньгами?

– Ничего особенного. Просто начну новую жизнь. Последую твоему примеру.

– Ты в самом деле хочешь уехать?

– А тебе как бы хотелось?

– Не знаю, я просто спрашиваю.

– Вот и я не знаю. Я запуталась, понимаешь?

– Но эти снимки. – Он показал пальцем на фотографии. – У тебя-то они откуда?

– От верблюда.

Он вышел из кухни и вернулся с точно такими же фотографиями. Положил их рядом. Марина смотрела и ничего не понимала.

– Говорю же: я запуталась!

– Я – тоже.

– Двадцать тысяч евро в месяц? – спросил он уныло.

Она кивнула.

– Свари еще кофе. Разберемся…

Они говорили долго, все сопоставляли, пытались понять, что же на самом деле произошло на даче. С кофе перешли на водку.

– Да, я трус, я не хочу в тюрьму. Я так привык к этой нашей квартире, к комфорту, ко всему, без чего жизнь моя потеряет всякую радость. Как бы ни было много у меня работы, как бы ни переживал я из-за этих своих поездок в Якутию, я знал, ради чего рискую, ради чего так выкладываюсь. Быть может, во мне и не хватает мужественности, жесткости, я мягкий по натуре, но мне повезло, что в бизнесе меня окружают люди, которые ценят меня за мой ум, за талант руководителя, за мое добросердечие.

– Саша, и это говоришь мне ты, человек, который заказал свою жену, то есть меня?

– Ладно, Марина. Ты тоже хороша – если бы не идиот Шаталов, и у тебя бы руки были вымазаны в крови этой несчастной девушки. Она-то здесь при чем?! Так вот: я понимаю, что эта девушка, Тамара, повела себя так от отчаяния. Но именно таких людей и стоит опасаться. Мы оба виноваты перед ней, поэтому-то она и пришла и к тебе, и ко мне. Конечно, не обошлось без участия Шаталова. Но вот каким образом они смогли договориться – понятия не имею.

– Так что ты предлагаешь: платить ей эти деньги или нет?

– Мы с тобой по уши в дерьме, Марина. Лучше заплатить и жить спокойно.

– Хорошо, предположим, я ей заплачу. И это правильно, потому что я поступила по отношению к ней отвратительно. Но, с другой стороны, почему ты, человек, который тоже, в свою очередь, собирался меня убить, должен обойтись малой кровью?

– Я не понимаю, о чем ты?

– Ну, если мы с тобой решили, что будет справедливо, если я расплачусь с нашей официанточкой, отдам ей деньги, причем немалые – свою жизнь она оценила, получается, в двести сорок тысяч евро, – то сколько же ты должен мне, чтобы расплатиться со мной? Ведь моя-то жизнь стоит дороже!

– Ты хочешь сказать, что и тебе я что-то должен?

– А разве нет?

– По-моему, ты много пьешь.

– А по-моему, ты забываешь, что, вообще-то, кругом виноват один ты, и поэтому расплачиваться за все должен тоже ты. И девушке этой заплатить, и мне.

– Но она тоже была у меня и тоже просила деньги!

– Так вот и раскошелься на миллион. Одним миллионом больше, одним меньше… А то странно как-то все получается. Официантке платить надо, а мне, как потерпевшей, – нет?

Она вдруг поймала его взгляд и поняла, что еще никогда не видела мужа таким. Мягкий? Нерешительный? Добросердечный? Ну уж нет! Сейчас она видела перед собой искаженное ненавистью к ней лицо мужа с дрожащими губами, с испариной на лбу.

– Саша… Что с тобой?

– Я… Я… – Он побледнел, кулаки его сжались, а глаза потемнели. – Как же я ненавижу тебя, кто бы знал!

– Саша, тебе вызвать «Скорую»? Саша, подожди… Саша!

Марку не давала покоя одна мысль: почему Русалкины не развелись, когда все указывало на то, что отношения у них испортились и развод был необходим как мужу, так и жене? И почему ее убили до развода, хотя документы в загс были уже поданы и до официального расторжения их отношений оставались считаные дни? Валерий Русалкин не знал всей правды, но эта правда существовала, и развод должен был состояться. Пусть у Русалкина было алиби (в день убийства жены он весь день находился в своем офисе, и это подтверждали его сотрудники), но ведь Марину мог убить нанятый им человек!

К сожалению, убийство Русалкиной и Карибовой было совершено из разных пистолетов. Но это еще ничего не значит. Тот, кто убил первую жену Русалкина, мог из другого оружия пристрелить и вторую жену. А что, если киллера нанимал не сам Русалкин, а Ванда?

Марк поднял материалы прошлогоднего дела, просмотрел показания соседок по палате в больнице, где почти две недели пролежала Марина с воспаленным желчным пузырем. Все женщины утверждали, что отношения между супругами были отличными, что Марина всегда искренне радовалась приходу мужа, а тот, в свою очередь, не скрывал своих чувств по отношению к ней, обнимал ее при встрече, целовал, не говоря уже о том, что приносил ей еду, цветы, книги. Ну не похожи они были на супругов, находящихся на грани развода.

Что касается Ванды, то и с этой женщиной, из-за которой, по сути, Русалкин и собирался разводиться с женой, Марк беседовал в свое время. Эта красивая, уверенная в себе женщина производила впечатление довольного жизнью человека. Она была спокойна, на вопросы отвечала четко, ни разу нигде не сбилась, о Русалкине говорила только хорошее и жалела, что он потерял жену. В своем новом браке она была счастлива и ждала ребенка. Вот и получалось, что смысла убивать Марину у нее как бы и не было. А уж тем более Тамару.

Но Марк был почему-то уверен, что убийца все же один. А эксперт выразил свое сомнение в том, что стрелял один и тот же человек, хотя обе женщины были убиты выстрелом в голову (в случае с Мариной Русалкиной убийца действовал менее решительно, он сделал несколько выстрелов в голову, Тамаре же досталась одна пуля в висок). «Либо он не профессионал, либо стреляли разные люди».

Встречался Марк и с любовником Марины, Андреем Сапрыкиным, и лишний раз убедился, что именно любовники знают о своих женщинах меньше других. Не то, что близкие подруги. Андрей говорил о своей погибшей любовнице весьма скупо, из чего Марк понял (по каким-то деталям и обрывкам фраз), что тот пользовался добротой Марины, брал у нее деньги и даже поехать отдыхать с женой в Турцию мог позволить себе лишь на деньги любовницы. Получалось, что он был альфонсом, быть может, именно поэтому ему и было неловко вообще вспоминать о своих отношениях с Русалкиной. Марк попытался выяснить причину, заставившую Марину устроиться в ресторан официанткой. Он даже спрашивал у Андрея, не говорила ли Марина о том, что собирается написать книгу об официантках, иначе как можно объяснить это ее дикое желание поработать в «Риголетто»? Сапрыкин был настолько удивлен таким вопросом, что не сразу нашел, что ответить. Сказал только: она же не писатель, не журналист. И вообще, его этот разговор явно тяготил. Что касается алиби, то на момент убийства Андрей был в Турции. Брат Русалкина – на Байкале. Сам Русалкин – у себя в офисе.