– Спасибо Вадим Карлович, я все изучу.

– Пятиминутка окончена, всем спасибо.

Народ поднялся и потянулся к выходу.

– Даша, задержись, – обратился ко мне заведующий.

– Вы что-то хотели Вадим Карлович?

– Да, Даша. Пациент богатый, они очень просили самого лучшего реабилитолога. Ты уж постарайся.

– Вадим Карлович, для меня хоть богатый, хоть бедный, пациенты все получают одинаковое внимание.

– Да, да, конечно. Это я так сказал, чтоб ты серьезнее отнеслась к его проблеме. Молодой мужчина четыре года прикован к инвалидному креслу, без видимых причин. Родственники очень переживают, а он вот-вот опустит руки. Мы его последний шанс.

– Я сделаю все от меня зависящее.

– Спасибо, Дашенька. – Вадим Карлович был знаком с моими родителями, поэтому относился ко мне как дочери или внучке и иногда забываясь обращался ко мне по-домашнему.

– Там ещё одно, – начал он. – Они просили люксовую палату, но она занята эту неделю, положи его пока с Васильевым. Надо как-нибудь деликатно разрулить этот вопрос.

– Конечно, Вадим Карлович.

– Ну все беги.

Все утро я бегала по своим пациентам, пытаясь наверстать упущенное за время отпуска. Тщательно изучала их динамику и корректировала план лечения. К моему огромному удовольствию у всех наблюдалось улучшение. Я так увлеклась, что совсем забыла о новом пациенте.

– Дарьяна Сергеевна, там новенький вместе с родственниками шумит, – подошла ко мне медсестра.

– Какой новенький? – оторвала я взгляд от листа назначения.

– Вольский, которого вы велели подселить к Васильеву.

– А он уже поступил? – удивилась я.

– Поступил с полтора часа назад, но уже всех поднял на уши.

– Сейчас им займусь. Принесите мне пожалуйста историю Васильева, заодно и его посмотрю.

– Хорошо.

Пока ждала, стала листать историю, врученную мне Вадим Карловичем. Нового пациента завали Вольский Константин Алексеевич, тридцать семи лет.

От этого имени, на сердце заныла застарелая рана. Отбросив ненужные воспоминания, я продолжила читать.

Далее шла информация о родственниках, телефон. Открыв первую страницу, я стала читать историю болезни. Травму получил четыре года назад, на большой скорости въехал в дерево на сноуборде.

“Сноубордист!” – подавив тяжкий вздох, продолжила чтение.

Как результат сильный ушиб мозга, неделя комы. Но причина его инвалидности перелом грудного отдела позвоночника. По этому поводу было несколько операций. Разместив снимки на негатоскопе, убедилась, что нейрохирурги постарались на славу. Собрали позвоночник буквально по кусочкам. Снимки были сразу после травмы и двухлетней давности, наиболее свежими были диски с результатами компьютерной и магнитно резонансной томографии, но и тем уже больше года. Общая картина заболевания предстала перед моим внутренним взором и тут же сформировался план действий.

В этот момент вернулась медсестра и передала мне запрошенную историю. И мы пошли в пятую палату.

– Добрый день, – поздоровалась я.

– Дарьяна Сергеевна, здравствуйте! Вы вернулись! – подскочил на своей кровати Васильев, один из моих любимых и трудных в плане лечения пациентов.

Не смотря на тяжёлую травму, он не потерял присутствие духа, стремления жить и как многие не опустил руки, а борется, чтоб навсегда избавиться от ненавистной коляски. У такого пациента и результаты хорошие.

– А у меня появилась чувствительность в пальцах ног, – поделился он со мной радостной новостью.

Чувствительность в ногах мы восстановили давно, а вот со стопами пришлось помучиться и как результат первые плоды.

– Да, мне уже сказали. Я рада за вас. Но вы же знаете, что первый успех не повод расслабляться?

– Что вы, Дарьяна Сергеевна, я ещё больше усилий приложу на пути к своему выздоровлению!

– А вот перетруждаться не надо, пожурила я его.

Я быстро провела осмотр и осталась довольна результатом.

Только теперь я перевела взгляд на нового пациента.

Худощавый, темноволосый молодой мужчина. Нижнюю часть его лица скрывает густая черная борода, а самым выделяющимся на лице являются ярко синие глаза, напряженным взглядом впивающиеся в меня.

“Вольский Константин Алексеевич, сноубордист”, – всплыли в памяти данные пациента, – “Мой Костя!”

Да это был именно он. Мое сердце пропустило удар, другой и кажется камнем рухнуло в пятки.

– Здравствуйте, Константин Алексеевич, – взяв себя в руки поздоровалась я. – Я ваш лечащий врач Ветрова Дарьяна Сергеевна.

– Что-то вы не торопитесь к своим пациентам! – подала голос ухоженная шатенка, что сидела на его кровати. – И мы просили люкс, а нас подселили в обычную палату, да ещё и с соседом!

Перевела взгляд на девушку, а перед глазами запрыгали строки титульного листа истории болезни, там, где речь шла о родственниках на случай связи: “Вольская Анастасия Алексеевна”.

«Надо же у них с женой и отчество одно на двоих».

– Извините, Анастасия Алексеевна?

– Да.

– У меня много пациентов и я только сегодня вышла из отпуска, надо было сделать обход. Но это не значит, что я буду уделять меньше времени вашему мужу, – на этом слове я слегка запнулась.

По реакции Анастасии Алексеевны было видно, что она хотела что-то сказать, но Костя сжал ее ладонь, лежащую у него на плече. Оторвавшись от их сцепленных рук, я продолжила:

– Что же касается, люкса, мы сможем перевести Константина Алексеевича только через неделю. К сожалению, у нас их не так много, а пациенты лежат у нас месяцами.

– Хорошо, – чуть оттаяла девушка.

– А теперь вы позволите мне заняться пациентом?

– Да, конечно! Извините, – пробормотала Анастасия Алексеевна и встала с кровати.

– Константин Алексеевич, когда с вами произошел несчастный случай и что произошло? – начала я стандартный опрос.

– Второго мая две тысячи семнадцатого года, – глядя мне в глаза, ответил он.

А я забыла, как дышать. Это ведь в тот день, когда мы…

– Катался с друзьями на сноуборде, пошла лавина и пытаясь уйти с траектории ее движения, вылетел с трассы и врезался в дерево. Очнулся через неделю в больнице, с раскалывающейся головой, не чувствуя ног.

Перед глазами пронеслась описанная картина и сердце сжалось от боли. Взяв себя в руки, я спросила:

– Вы лечились у лучших врачей России, Израиля, Германии, я видела ваши снимки они хорошо поработали, какие были прогнозы после операции?

– У всех были оптимистичные прогнозы. Что чуть ли не после первой же операции я должен был подняться и пойти. Но как видите прошло четыре года, а я все в том же положении. На самом деле ваш институт последняя инстанция, после которой просто опустятся руки. Вас рекомендовали как высококвалифицированного специалиста, поэтому при поступлении мы настаивали, чтоб моим случаем занимались вы, – также прожигая во мне дыру произнес Костя.