Действительно, Тибо Годен не прислал никакой помощи. В этих обстоятельствах, если верить нашему хронисту (тут несомненно пристрастному), тамплиеры Кипра, друзья тамплиеров Сидона, предупредили последних, что больше не на что надеяться. Когда натиск мусульман на островной замок усилился (они смогли навести переправу), тамплиеры ночью 14 июля покинули Сидон незаметно для мусульман; 3 августа они оставили Тортосу, а 14 августа — Шато-Пелерен: «Оные из Шато-Пелерен, узрев, что все потеряно, узрев, что у них более нет средств для обороны замка, оставили его и ушли на остров Кипр, и потом сарацины сравняли его с землею».

Так где же в течение этих нескольких решающих месяцев был наш Жак де Моле? Может быть, в Западной Европе? Может быть, вместе с Годеном? Может быть, в том или ином гарнизоне, Тортосы или Шато-Пелерен? Может быть! Может быть!

Вернемся в Сидон. Это там из тамплиеров гарнизона и тех, кто присоединился к ним вместе с Годеном, был выбран новый магистр: «Оный командор Земли сделался магистром Храма по выбору братьев, бывших с ним».[175] Любопытная формулировка, наводящая скорее на мысль о самопровозглашении, утвержденном маленькой группой присутствующих тамплиеров, чем о выборах согласно процедуре, описанной в уставе ордена. Ни уполномоченные провинций Западной Европы, ни тамплиеры Тортосы, Шато-Пелерен и Кипра не могли там присутствовать. Не станем говорить о незаконном назначении. Закон создается нуждой — выбрали самого опытного сановника ордена, который, несомненно, один только и выжил из команды Боже. Единственным, кого было бы можно ему противопоставить, был маршал, но, как мы видели, он погиб в Акре через несколько дней после кончины Боже и отъезда Годена в Сидон. Великий командор автоматически становился временно исполняющим обязанности покойного магистра до избрания нового магистра.

Таким образом, Годен олицетворял преемственность, и в условиях дезорганизации, в которых в тот момент находился орден, это было достоинством. Насколько известно, никто в ордене не выразил протеста и не поставил этот выбор под сомнение, разве что, судя по косвенным данным (обвинениям по адресу Годена), Тирский Тамплиер (который не был членом ордена), похоже, со смертью Боже потерявший свое место.

О Тибо Годене известно мало: в монашеский орден вступают не затем, чтобы обратить на себя внимание, и правило смирения обязательно для всех. Его знали также под именем «монаха Годена», Monachus Gaudi.[176] Он происходил из шартрского или блуаского знатного рода; один из его предков, тоже Тибо, упоминается в период между 1181 и 1236 гг., а один родственник — дядя, кузен, племянник? — по имени Гильом, рыцарь, зарегистрирован в качестве тамплиера и магистра Шартрского бальяжа между 1285 и 1299 гг.; в допросных протоколах процесса сказано, что этот Гильом производил прием в орден новых братьев в Арвиле, Суре (два шартрских командорства), Шатодёне и Орлеане.[177]

Тибо Годен находился на Востоке по меньшей мере с 1260 г., потому что в том году он попал в плен вместе с Гильомом де Боже в ходе экспедиции в Тивериаду.[178] Он был командором Акры и, может быть, Шато-Пелерен и самое позднее с 1279 г. выполнял обязанности великого командора: «Потом долго был командором земли Храма», — пишет Тирский Тамплиер.[179] В 1279 г. он упоминается как Monachus Gaudi preceptor terre ultramarine (командор заморских земель); тогда он был в Париже, где руководил приемом пятнадцати новых братьев.[180] При своей ответственности командора земли он не должен был долго оставаться во Франции; Тирский Тамплиер упоминает его «гуманное» посредничество в Акре в 1286 г., когда он добился освобождения «бедных грешников», оказавшихся жертвами боев между пизанцами и генуэзцами и попавших в плен.[181]

Став магистром ордена Храма в обстоятельствах, которые нам известны, он был обязан уведомить о своем избрании папу. Но эта весть, похоже, еще не дошла до Рима, когда 28 июля 1291 г. Николай IV обратился «к Андре Матье, брату и уполномоченному дома рыцарей Храма Иерусалимского, коего некогда Гильом де Боже, магистр, и монастырь рыцарей Храма Иерусалимского, прежде чем они погибли в войне с сарацинами, назначили своим генеральным уполномоченным, синдиком и деятелем и особым нунцием при римской курии и в прочих местах, коему подтверждает доверенность и полномочия, дабы тот выполнял их тем же манером, как до кончины магистра и вышепоименованных братьев».[182]

Таким образом, уже было известно о гибели Боже, но не о назначении его преемника. Впрочем, призыв о помощи, понадобившейся после падения Акры, через посредство циркулярных писем, адресованных суверенам и епископам латинского христианского мира, а также восточных христиан, папа направил только в августе.[183] Надо напомнить, что путь из Восточного Средиземноморья на Запад занимал гораздо больше времени, чем в обратном направлении, из-за господствующих ветров и течений.[184]

Если верна дата, приведенная Жаном Сенаном, братом ордена Храма, когда его допрашивали члены папской комиссии, заседавшей в Париже 31 марта 1311 г., то в 1291 г. на Кипре состоялся важный генеральный капитул ордена. Свидетель сказал, что «слышал в Никосии из уст великого магистра, каковой является оным ныне [Жака де Моле], что он желает искоренить в ордене все, что ему не по нраву, предполагая, что в противном случае сие в конечном счете нанесло бы ущерб ордену; и сказано то было оным магистром в год, когда был утрачен город Акра, на генеральном капитуле, где пребывало около четырехсот братьев…».[185] Этот капитул, нормальный и неизбежный в тогдашних обстоятельствах, мог состояться, лишь когда закончились бои и тамплиерские гарнизоны Тортосы и Шато-Пелерен в августе перебрались на Кипр. Четыреста братьев можно представить себе только при условии участия тамплиеров, приехавших из провинций Западной Европы. С учетом того, с какими задержками доходили новости и сколь длительными были путешествия, это событие надо отнести к сентябрю, а вероятнее — к октябрю 1291 года. Я, разумеется, еще вернусь к смыслу выступления Жака де Моле, а здесь выделю только одну проблему: задача этого капитула состояла несомненно в том, чтобы утвердить — может быть, легитимировать? — избрание Годена и выбрать новых обладателей тех постов в руководстве ордена, которые стали вакантными. Если Жак де Моле когда-либо и был маршалом ордена, как утверждает Лоран Дайе, он не мог стать таковым до этого момента.[186] Во всяком случае, его выступление на капитуле демонстрирует, что он пользовался определенным авторитетом и, возможно, знал, где его могут использовать в ордене Храма.