Британский военный инженер имел лишь одно положительное качество — он умел признавать свои ошибки, но лучше бы он имел фундаментальные знания в своем деле. Бельгийский фортификатор Дегиз в начале XX в. констатировал, что спустя полтора столетия после эпохи Вобана русские доказали свое умение блестяще противостоять одновременно двум сильнейшим державам Европы во всех видах современной войны, особенно крепостной: «…под руководством инженера Тотлебена старались уничтожить все то, что в вобановской школе обеспечивало батареям атаки быстрое приобретение перевеса над артиллерией крепости».

Конечно, Бургойн был не единственным военным инженером, имевшимся по; рукой Раглана. В конце концов, нельзя игнорировать капитана Джона Гордона, прозванного в Морской бригаде за личную храбрость и невозмутимость под огнем «старым фейерверкером». Но он был занят работами на осадных позициях и никакого влияния на ход работ под Балаклавой не оказывал.

В основу обороны ложилась укрытая артиллерия, равномерно распределенная по позиции.

Редут №1 «Холм Канробера». Наиболее сильное укрепление с почти полностью выполненным объемом инженерных работ. На нем располагались три 12-фунт. орудия, снятые с HMS “Diamond” и переданные в пользование турецким артиллеристам.[10] Для управления ими на импровизированные батареи отправили по одному английскому офицеру из Королевской артиллерии «для надзора».

Принадлежность орудий Королевскому флоту или непринадлежность ему — один из самых спорных вопросов сражения при Балаклаве, который по какой-то причине многие исследователи обходят вниманием, лишь констатируя факт. Несмотря на свою кажущуюся незначительность в дальнейшем он превращается в проблему и даже, в какой-то мере, повлиял на наиболее драматические события этого дня.

Известный английский военный историк Робинс считает, что все 9 орудий принадлежали не флоту, а относились к осадному поезду Королевской артиллерии. Но он. пожалуй, одинок в своем мнении. Другой не менее известный английский военный историк Флетчер считает, что именно HMS “Diamond” оснащал передовые укрепления вооружением. В пользу последнего говорит многое.

Действительно, этот корабль к октябрю 1854 г. оказался не только совершенно разоруженным, но и почти без экипажа. Это не было тайной. Лондонская “The Times” 13 октября писала, что на берег были отправлены орудия с верхних палуб HMS “London”, “Queen”, “Rodney” и др. кораблей, а также почти все орудия HMS “Diamond”. С него сняли 20 из 27 или 28 орудий. Мало того — на берег сошел почти весь экипаж, а корабль по приказу Лайонса превращался в своеобразный плавучий пирс для приема раненых и последующей перегрузки их на транспорты.

Те из команды, кто не был задействован на батарее, отправились на различного рода службы в самой Балаклаве: строительство Алмазной пристани, обслуживание госпиталей и т.д.

Что касается столь оригинального названия балаклавской пристани, которое с легкой руки местного «специалиста по кладбищам» Крымской войны почему-то относят к свойствам местного грунта («…плотность мраморовидных пород крутого западного берега бухты англичане вполне могли сравнить с плотностью алмаза»), все намного проще — ее строили матросы экипажа корабля HMS “Diamond”, то есть «Алмаз», откуда и пошло название. Сейчас гости Балаклавы, спешащие посетить подземное укрытие подводных лодок времен СССР, даже не задумываются, что это и есть та самая пристань, а вот кто руководил началом ее строительства, мы ниже скажем особо, думаю, это будет еще одна деталь, завлекающая туристов в Крым, Балаклаву и Севастополь.

Турецкие пехотинцы. 1854 г.

Отправлять на передовые редуты 68-фунтовые орудия, отлично показавшие себя как в осаде, так и на море, было лишним, ибо готовились отражать атаки прежде всего сухопутных сил, а вот 12-фунтовые здесь оказывались, как говорится, в самый раз. Они уже показали свою эффективность в стрельбе по кавалерии, когда несколько дней назад турецкие солдаты отогнали ими русских казаков, попытавшихся приблизиться к Евпатории.

Кинглейк говорит, что орудия были отданы с кораблей Королевского флота по личному приказу Дандаса. О морских, а не сухопутных на редутах орудиях говорил Кинглейк (переданы по распоряжению Дандаса) и говорит Суитман. Про них можно встретить упоминания и во французских источниках. О морских орудиях говорят и сами очевидцы событий, пусть даже такие оригинальные и совершенно «штатские», как мисс Дуберли.

Решающим источником в пользу «морского» происхождения пушек, думаю, должны стать воспоминания командира британского флагмана HMS “Agamemnon”, который приводит точные цифры по артиллерии, переданной с кораблей Королевского флота на береговые батареи: шесть 68-фунтовых, пятьдесят 32-фунтовых, девять 24-фунтовых, девять 12-фунтовых орудий и шестьсот восемь 24-фунтовых ракет.

Два 24-фунтовых и девять 12-фунтовых орудий с боекомплектом 150 выстрелов каждое были переданы «в аренду» туркам. В составе осадного парка Королевской артиллерии таких орудий не было. В двух 24-фунтовых орудиях и кроется разница в общем числе, часто встречающаяся у различных исследователей (9 или 11). Хотя, думаю, считать их с такой точностью не имеет смысла — никакого влияния на исход сражения они не оказали, тем более что сами англичане и некоторые другие иностранные исследователи с серьезными именами до сих пор с уверенностью не говорят, сколько точно их было. Марк Конрад, например, вообще называет 10, опираясь на информацию некоего капитана Рейли из штаба артиллерии.

Турецкий гарнизон укрепления № 1 составлял (по Буду) почти батальон, а еще полбатальона занимали другие редуты.

Редут №2. Два 12-фунт. орудия.

Редут №3 «Арабтабия». Три или два 12-фунт. орудия.

Редут №4. Три 24-и, одно 12-фунт. орудия. Наличие двух 24-фунт. орудий на этом редуте подтверждают многие (например, Адкин), говоря, что в нем были захвачены тяжелые орудия, гаубиц и проч. Действительно, положение этого укрепление делает наличие в нем 12-фунт. орудий бессмысленным. Эффективными могли быть только более тяжелые пушки, способные доставать по вероятным путям наступления противника.

Два других редута (№№ 5 и 6) часто не упоминают вообще. Это не ошибка. По своей инженерной готовности они не могли сравниваться с первыми четырьмя, над которыми усердно несколько дней трудились английские и турецкие военные инженеры с привлеченными к фортификационным работам турецкими солдатами. Скорее это были лишь заготовки будущих укреплений, на которых не было вооружения и которые вряд ли могли сыграть хоть какую роль в сражении, да это от них и не требовалось.