– Что вы делаете?

Уэс вздрагивает, круто оборачивается к ней. Маргарет чуть не отшатывается при виде его лица. Он мертвенно-бледен, волосы облепили голову, он похож на дрожащего пса, мокрого и потому особенно тощего. Но хуже всего его глаза. В них нет ни озорного блеска, ни насмешки. Только опустошенность и изнеможение, знакомое Маргарет по собственному лицу.

В руке он сжимает четки, которые быстро прячет в карман, словно она застала его за каким-то неприличным поступком. Маргарет уже давно кое-что подозревает, и увиденное подкрепляет ее уверенность. Уэстон сумист. Но это открытие не приносит ни облегчения, ни объяснений, ведь он явно уезжает.

– Вас стучаться не научили? – выпаливает он.

– Куда вы едете?

Самообладание возвращается к нему ненадолго, он улыбается ей. Улыбка выходит кривой, лицо выглядит неподходящей по размеру маской.

– Домой.

– Что? – Она не в силах сохранить спокойствие. – Почему?

– Я не создан для сельской жизни, – беспечно бросает он, глядя на нее из-под ресниц. На их кончиках повисли дождевые капли, переливающиеся на свету. – Вы, похоже, расстроены. Будете скучать по мне?

В ней разгорается искра раздражения. В человеке, который показался ей таким преданным своей мечте, невыносимо видеть переменчивость. Особенно сейчас. Когда ей так необходимо, чтобы он остался. Когда она только-только собралась с духом…

– Вам нельзя домой.

– Что вы такое говорите?

– Вы готовы так легко отказаться от своей мечты? Стоило ли тогда унижаться, как псу, лишь бы остаться здесь, только чтобы затосковать по дому за какие-нибудь две недели? Вы так мало цените собственную гордость?

Его улыбка тускнеет.

– Не в этом дело.

– А в чем же?

Он проводит пятерней по волосам. Капли воды стекают по его подбородку и шее. Маргарет невольно прослеживает их путь, пока они не ускользают под воротник.

– Долго рассказывать. Скажем так: я нужен моим сестрам дома, и закончим на этом.

– А мне вы нужны здесь, – говорит она, прежде чем успевает опомниться. Она ведь была так осторожна, готовилась ко всему. Как она могла так ошибиться?

– Мне казалось, вам уже хватило денег на взнос.

– У меня нет напарника.

Лицо Уэса вытягивается в замешательстве.

– А я-то тут при чем?

– Мне надо, чтобы вы стали моим алхимиком. Моя мать уже не берет учеников, но тот самый хала нужен ей больше всего на этом свете. Вы – единственный, кому я могу довериться, потому что вы отдадите его ей, когда охота закончится. А отдадите потому, что тогда ей не останется ничего другого, кроме как отплатить вам ученичеством.

Судя по виду, Уэс совершенно ошеломлен.

– Но… но я же не алхимик. Официально.

– Не скромничайте. – Маргарет нерешительно присаживается на край его постели и этим, кажется, немного задабривает его. – Если вы способны производить трансмутацию, значит, вы алхимик. И потом, в правилах ничего не сказано насчет лицензии.

– Я ценю ваш вотум доверия, но я не в состоянии обеспечить вам какие бы то ни было конкурентные преимущества.

– От вас требуется только одно: зачаровать то, чем можно убить того самого хала, и показаться всем. Вот и все.

Это упрощенный перечень обязанностей алхимика во время охоты, тем не менее он верен. На самом же деле Полулунная Охота не так уж отличается от других лисьих охот, заполняющих осенние дни. Охотничьи клубы запускают в леса свору гончих, работающих по следу, и едут за ними верхом. И заканчивается охота лишь тогда, когда добыча скрывается в норе, оказывается разорванной в клочья или убитой. Разница лишь в том, что во время той самой охоты добыча может погибнуть только от руки алхимика в ночь Холодной Луны – по крайней мере, так утверждают непостоянные исторические источники. Несмотря на все старания, ни одному алхимику за последние двести лет не удалось убить демиурга. В настоящий момент единственный, кто знает наверняка, как это делается, – Ивлин.

Нет, должен же быть еще способ. Она обязана в это верить.

– Ничего подобного! – возражает Уэстон. – Слушайте, я же в курсе, что вытворяют алхимики во время охоты. А как же алхимические ловушки? Диверсии? Мы оба знаем, что я недостаточно сведущ и опытен для них. И потом, я ничего не знаю об охоте, – он поднимает растопыренные пальцы и начинает загибать их. – Я не знаю, какое снаряжение вам понадобится помимо оружия. Понятия не имею, как предвидеть то, что замышляют конкуренты. Не умею стрелять из ружья. Я даже верхом ни разу не ездил!

– Про все снаряжение, которое мне понадобится, я вам расскажу, верхом ездить научу. А что до остального, от вас ничего не понадобится. Вы нужны мне не ради дешевых трюков. Вы просто должны существовать. Зачем же вы со мной препираетесь?

– Я не препираюсь. Просто стараюсь дать вам понять, что мой отъезд – не повод для разочарований. Мне жаль. Искренне жаль. Но вам придется найти кого-нибудь другого.

– И вы правда готовы отказаться от такого шанса ради ваших близких?

– Всегда.

Что было бы, если бы все и всегда возвращались домой по ее просьбе? Если бы любовь всегда перевешивала амбиции?

– Ясно.

– Мисс Уэлти, я… я вижу, что вы расстроены, но не понимаю. Если завтра возвращается ваша мать, вы сможете участвовать в охоте вместе с ней, разве не так?

Она молчит, и его лицо медленно омрачается пониманием.

– Так вы в самом деле не знаете, вернется она или нет?

– Да. – Нож с поворотом вонзается в ее тайный позор. – Наверняка не знаю.

Это была не ложь. А истина, в которую ей хотелось верить.

Она собирается с духом, готовясь к его гневу, но, когда снова встречается с ним взглядом, он грустно улыбается.

– Значит, видимо, правильно вы говорили мне уезжать домой с самого начала. Почему же потом передумали?

– Потому что посочувствовала вам.

Она ожидает от него вспышки гнева, но по его лицу скользит тень чувства, которое намного хуже. Это жалость.

– Вы посочувствовали мне, а ваша мама пропала на три месяца? Мэг… то есть мисс Уэлти, я понимаю, что перехожу границы, но это же ненормально. Вы ведь понимаете, да?

Именно этого она и надеялась избежать. Больше ей ни к чему его самонадеянное возмущение ее поступками, и терпеть его осуждение она не намерена.

– Это не значит, что она плохой человек.

– Я этого и не говорил, – он медлит. – Но разве не лучше вам было бы уехать на это время куда-нибудь, где вам не пришлось бы жить одной?

– Я не против пожить одна. Она доверяет мне поддерживать порядок во время ее отсутствия.