– Твои ублюдки, с воли… И не надо мне глазки делать, морда бандитская! Думаешь, я не знаю, что ты Карцева опустил? Думаешь, не знаю, что на деньги его развел… Твои люди к его жене за деньгами приходили?

– Что ты такое говоришь, начальник?

– Знаю, что твои!.. Не знаю, как ты с ними связь держишь, но Карцева они развели красиво… Они же и Сизова избили…

– Тебя самого избили. Пустым мешком по голове!.. Ты что несешь, начальник! Да чтобы я на мента руку поднял!..

– Сейчас ты у меня сам, мешком!..

Лыпарев круто замахнулся, но не ударил.

– И про ментов горбатого не лепи! С каких это пор у тебя любовь к ним проснулась?

– Какая любовь, начальник? Я про понятия наши говорю. Я тебе не отморозок какой-то, чтобы с ментами счеты сводить…

– А что, у тебя счеты были с Сизовым? – злорадно оскалился опер.

– Ты, начальник, за слова не цепляйся. Не было у меня счетов с Сизовым…

– А я слышал, что Сизов тебя на чистую воду вывел.

– Какая чистая вода, начальник?

– Кто тебе Карцева заказал?

– Что?! – испугался в душе, но виду не подал Скачок.

Он хорошо помнил человека, который назвал себя Костей. Сам по себе этот жук ничего не представлял, но деньги, которые он предложил, и его уверенность в собственных силах произвели впечатление. Скачок согласился исполнить заказ, и не прогадал – и оплата солидная, а деньги, которые он с лоха скачал, так и вовсе клад несметный… Можно было бы и руки умыть, если бы не Сизов со своим ментовским занудством. «Кум» – реально крутой мужик, если сказал, в кукарешник – значит, девяносто девять процентов из ста, что там и окажешься. А если там оказался, то не миновать петушиного насеста. Пришлось сознаваться, чтобы потом на кол не посадили… А заказчик тоже не лыком шит, может, и покруче Сизова будет. Если узнает, что исполнитель раскололся, может его самого заказать. С него станется.

– Карцева, спрашиваю, кто заказал?

– О чем ты, начальник?

– Ты мне ваньку здесь не валяй… Мне Сизов все про тебя рассказал!

– Не знаю, что Сизов тебе рассказал.

– А я знаю. Заказчика ты ему выдал. Испугался, что Сизов искать его начнет, поэтому людям своим отмашку дал, чтобы они Сизова избили…

– Гонишь ты, начальник. Не было такого!

– А я говорю, было!.. Ты бы связался с ними, скажи, что документы и деньги вернуть надо, а то нехорошо как-то, – голос Лыпарева неожиданно смягчился, и сам он как будто подобрел.

Но Федя Скачок был стреляным воробьем, его на мякине не проведешь.

– Какие документы, о чем ты, начальник?

– Я понимаю, твои люди под ограбление работали. Но документы – это святое дело. И деньги. Сколько там у него было?..

– Зря стараешься, начальник. Не трогал я Сизова, и люди мои здесь ни при чем…

Это было правдой, не было у Скачка и в мыслях, чтобы с «кумом» посчитаться. Да и люди его, на воле которые, дружки-приятели, не пошли бы на то, чтобы мента – по голове. Витек и Мотя могли многое, но чего уж греха таить, не такой уж Федя Скачок большой авторитет для них, чтобы на мокрое дело идти, тем более против мента…

– Смотри, я ведь цацкаться с тобой не стану, – снова перешел на угрозы Лыпарев.

– И что ты мне сделаешь, начальник? – усмехнулся Скачок. – В тюрьму посадишь?!

– В тюрьму! – зловеще усмехнулся капитан. – В триста тринадцатую!

Он явно ждал того, что Федя испугается. Но тот гневно нахмурил брови:

– Не пугай пуганого, начальник! Я ведь жалобу написать могу.

– Кому, прокурору?

– И прокурору. По надзору который. И пацанам своим…

– Это ты на что намекаешь, Михалев? – взвился Лыпарев.

Скачок внимательно смотрел ему в глаза. Поэтому и заметил страх, предательским всполохом вырвавшийся из глубин души.

– На то и намекаю, начальник, что у тебя жена, дети, – дожимая опера, хищно сощурился Федя.

– Ты у меня поговори! – в состоянии, близком к истерическому, воскликнул капитан.

– Все, молчу, начальник. Больше ни слова…

Скачок на все сто пятьдесят процентов был уверен, что Сизов не дрогнул бы перед его мнимой угрозой. Потому он даже и не пытался говорить с ним в таком тоне. А у Лыпарева душонка слабая. Так думал он, так и оказалось…

– Ничего, я с тобой еще разберусь! – пригрозил на прощание капитан и вызвал конвоира.

Весь вечер Скачок пребывал в злобно-мрачном настроении. Не нравилось ему, что Сизов смог расколоть его и вместе с тем растрезвонить о полученном заказе своим операм. Не велика беда, если до начальника тюрьмы дойдет. А если Костя обо всем узнает…

Ночь и навалившийся вместе с нею сон пригасили страхи, к обеду следующего дня от них ничего не осталось. А после обеда в камеру заехал новичок. Веселый, разухабистый паренек лет двадцати пяти. Бритая голова, уши торчком. Невысокий, исхудалый – кожа одна да кости, но жизненной энергии на целую камеру хватит. И баул, который он притащил за собой, был распухшим до неприличия.

– Здоро#во, братва! – с порога пробасил он густым и сочным на удивление голосом. – Долгих лет вам и удачи!

Гудок со шконки не успел подняться, а новичок уже стоял возле стола. Свернутый матрац ловко уложил на скамью, поверх поставил баул, тут же его распаковал. На столе появился солидный шмат сала в газете, вмиг выросла гора печенья, карамелек, лесных орехов.

– Чем богаты тем и рады! – не обращая внимания на постную физиономию подошедшего к нему Гудка, трезвонил новичок.

– Ты вообще кто такой? – кисло спросил тот.

– Левка я. Ситник… Да ты не напрягайся, брат, не слышал ты обо мне, – разудало улыбнулся новичок. – Я здесь в первый раз.

– А ведешь себя, как будто на пятую ходку идешь.

Действительно, Левка держался чересчур независимо и совершенно раскрепощенно.

– Ты, случаем, не артист? – насмешливо спросил наблюдавший за сценой Скачок.

– Нет, я летчик, – совершенно серьезно, но с улыбкой до ушей сказал новичок.

– Чего?

– Летать умею, потому и летчик. И отсюда улететь могу.

– Как?

Молодецкий задор Левки оказался заразным – Скачок основательно включился в разговор.

– Каком кверху! Сейчас взорву косячок и улечу!

Федя и глазом не успел моргнуть, как новичок вытащил из рукава спичечный коробок. О его содержимом догадаться можно было запросто.

– Прячь, придурок!

Он невольно подался вперед, чтобы вырвать нечаянное сокровище из рук непутевого арестанта. Не хватало еще, чтобы вертухай его заметил.