потому что наличие другого человека тормозит его и лишает уверенности в себе. После того как девушки умерли, формально Риттер действительно был один, но в его воображении они были еще живы, поэтому и эпизоды из его фантазий также не приносили ему удовлетворения, как и сексуальные отношения с подружкой – совсем так, как это было в реальности.

Но значит ли это, что, когда Герберт Риттер был один, как в реальности, так и в своих мыслях, он мог получать удовлетворение от фантазий? Вряд ли. В конце концов, он пробовал новые и необычные методы задолго до того, как стал убийцей. То, что рассказал мне Герберт Риттер, в совокупности с моими знаниями о преступлениях скорее указывало на зловещий порочный круг: убийства – это не только неудачные попытки реализовать свои фантазии о насилии под влиянием сексуального влечения, они, по-видимому, также являются материалом, из которого сделаны его мечты. Это тяга, которая постоянно доминирует над ним, и в то же время необходимый стимул для реализации его аутоэротических фантазий. Тем не менее Герберт Риттер никогда не достигает состояния удовлетворения, а лишь испытывает полное (внутреннее) истощение, «состояние обессилия».

Пугающий вывод: в конечном счете, если не считать украденных денег, эти убийства были бессмысленными даже с точки зрения убийцы.

Пугающий вывод: в конечном счете, если не считать украденных денег, эти убийства были бессмысленными даже с точки зрения убийцы.

В этой связи у меня возник вопрос, почему между вторым и третьим убийствами прошло так много времени. В конце концов, его фантазии, должно быть, никуда не исчезли и требовали выхода. Почему он не продолжил убивать?

«ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ ПОСЛЕ ВТОРОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ МНЕ СНОВА ЗАХОТЕЛОСЬ УБИТЬ ПРОСТИТУТКУ. КАК-ТО РАЗ Я ОБМОТАЛ ТОПОР СКОТЧЕМ, ЧТОБЫ ОН НЕ СКОЛЬЗИЛ ПРИ УДАРЕ. МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЭТО ОРУДИЕ БОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНО, ЧЕМ НОЖ. Я УЖЕ ПРИШЕЛ В ЕЕ КВАРТИРУ, НАХОДИВШУЮСЯ В ПОЛУПОДВАЛЬНОМ ПОМЕЩЕНИИ, КОГДА ЗАМЕТИЛ ЛЕСТНИЦУ, ВЕДУЩУЮ НАВЕРХ. Я НЕ МОГ ПОНЯТЬ, БЫЛА ОНА ОДНА ИЛИ НЕТ, ПОЭТОМУ ОТКАЗАЛСЯ ОТ СВОИХ НАМЕРЕНИЙ И УШЕЛ. ВО ВТОРОЙ РАЗ У МЕНЯ СНОВА БЫЛ С СОБОЙ НОЖ. НО ЧТО-ТО ВНУТРИ МЕНЯ БОРОЛОСЬ. Я НЕ СМОГ НАНЕСТИ УДАР НОЖОМ И УШЕЛ».

Хотя Герберт Риттер продолжал фантазировать о насилии, долгое время он не решался на новые убийства. Это означало следующее: несмотря на скрытую готовность на преступление, казалось, необходимы дополнительные внешние стимулы, чтобы гора со сценами насилия стала критически высокой и спровоцировала насилие фактическое. К такому же выводу пришел и сам Риттер.

«Я ДУМАЮ, ЧТО ФИНАНСОВОЕ И ВНУТРЕННЕЕ ДАВЛЕНИЕ БЫЛО НЕДОСТАТОЧНО СИЛЬНЫМ. ЕСЛИ БЫ И ТО И ДРУГОЕ БЫЛИ БЫ ТАКИМИ ЖЕ СИЛЬНЫМИ, КАК ВО ВРЕМЯ ПЕРВЫХ ДВУХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ТО И Я БЫ СДЕЛАЛ ЭТО СНОВА».

Но после неудачных попыток убийства быстро пришло его пособие по безработице, что сняло с него финансовое давление. Кроме того, его девушка съехала и «теперь больше не могла обманывать, раздражать его и помыкать им».

А без этого двойного давления была ли мастурбация достаточным катализатором его фантазий? Я спросил Герберта Риттера, действительно ли он в это время обходился без дополнительных стимулов, и напомнил ему об «убийствах кошек».

«ПОДРУЖКА УЕХАЛА, НО ЕЕ КОШКИ ВСЕ ЕЩЕ БЫЛИ СО МНОЙ. ВНЕЗАПНО ОНИ СИЛЬНО НАДОЕЛИ МНЕ, ПОТОМУ ЧТО НАПОМНИЛИ МНЕ О НЕЙ. Я УТОПИЛ ИХ В ВЕДРЕ: НАКРЫЛ КРЫШКОЙ И ЗАЛИЛ ВОДОЙ. НО ЭТО НЕ ИМЕЛО НИЧЕГО ОБЩЕГО С МОИМИ ФАНТАЗИЯМИ. С СОСЕДСКОЙ КОШКОЙ ВСЕ БЫЛО ПО-ДРУГОМУ: ТУТ НАРУЖУ ВЫРВАЛАСЬ МОЯ ГЛАВНАЯ ЖЕСТОКАЯ ФАНТАЗИЯ, КОТОРУЮ Я ХОТЕЛ БЫ ВОПЛОТИТЬ В УБИЙСТВАХ. КОГДА Я ЕЕ УТОПИЛ, Я ПОДВЕСИЛ ЕЕ В ДУШЕ, ВЫПОТРОШИЛ И ОТРЕЗАЛ ЕЙ ГОЛОВУ. ЗАТЕМ Я ЗАСУНУЛ СВОЙ ЧЛЕН КОШКЕ В ГЛОТКУ И НАЧАЛ МАСТУРБИРОВАТЬ».

На этот период приходятся и первые попытки самоубийства Герберта Риттера, так как он не может справиться с мыслью о том, что совершил преступления. Они вдруг стали казаться ему вдвойне бессмысленными, ведь он так и не смог удержать свою девушку, да и фантазии остались нереализованными. Через некоторое время он начинает лечиться от алкоголизма в стационаре, но вскоре снова начинает пить. Незадолго до Рождества Герберт Риттер покидает больницу и опять остается без денег.

Через несколько дней он совершает третье убийство. Однако при этом преступник меняет свой образ действий: он идет пешком к проститутке, принимающей недалеко от его дома, и не берет с собой оружия. Он ведет себя гораздо более небрежно, спонтанно, хаотично. Это особенно примечательно, поскольку во время неудавшихся попыток убийства он пытался оптимизировать свой подход к делу, например обматывал топор скотчем. Когда он также одолел свою третью жертву – опять же после энергичного сопротивления с ее стороны – и обыскал квартиру, Риттер значительно больше времени уделил реализации своих фантазий.

Он «перерезает горло и отрезает соски», вонзает нож во влагалище.

«ПОСЛЕ ЭТОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ МНЕ СТАЛО СПОКОЙНЕЕ, ЧЕМ ПОСЛЕ ПЕРВЫХ ДВУХ УБИЙСТВ, ХОТЯ ПОНАЧАЛУ Я НЕМНОГО ЗЛИЛСЯ. И ПОСЛЕ ЭТОГО МНЕ СТАЛО ЛУЧШЕ. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО Я НЕ СМОГ СДЕЛАТЬ В ЭТОТ РАЗ, – ЭТО ТО, ЧЕГО МНЕ ХОТЕЛОСЬ НА САМОМ ДЕЛЕ: СВЯЗАТЬ И ПОМУЧИТЬ».

После минутной паузы он добавил, казалось бы, невпопад: «Она выглядела такой милой, когда лежала мертвая на полу с наполовину высунутым языком».

Прошло более двух десятилетий с момента его третьего и последнего убийства. Я вспомнил о допросе и подумал о том, как хладнокровно относился к убийствам и преступникам. Я спросил Герберта Риттера, насколько хорошо он помнит своих жертв. Черты лица женщин практически стерлись из его памяти. Неудивительно, ведь ни с одной из них у него не было близких отношений. Они были выбраны случайным образом по номеру телефона в объявлении. Для него женщины были всего лишь средством для достижения цели, и на их месте могла оказаться любая другая проститутка. Однако его воспоминания о реализованных фантазиях и поисках денег были совсем другими: увечья и точное положение трупов он помнит до мельчайших деталей, как и планировку и обстановку квартир.

«ЭТО НЕ РАСПЛЫВЧАТЫЕ ОБРАЗЫ, ЭТО ЧЕТКИЕ КАРТИНКИ».

– Эти картинки все еще служат образами для мастурбации?

«ОНИ ПРОДОЛЖАЮТ ВСПЛЫВАТЬ В МОЕЙ ГОЛОВЕ, ЭТО ТАК. НО НЕ В ТАКОЙ ОТЧЕТЛИВОЙ ФОРМЕ».

– И что вы ощущаете при этом?

«Я НАХОЖУ ИХ ВОЗБУЖДАЮЩИМИ, КРАСИВЫМИ, А ЗАТЕМ ЛОВЛЮ СЕБЯ НА МЫСЛИ – ЧТО ЭТО ТАКОЕ ЛЕЗЕТ СНОВА МНЕ В ГОЛОВУ – И ПОТОМ ПУГАЮСЬ. НУ, НА САМОМ ДЕЛЕ МНЕ НЕ ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ ВСМАТРИВАТЬСЯ В НИХ, И Я ХОТЕЛ БЫ ПОДАВИТЬ ИХ».

– Вы боитесь, что снова начнете убивать, или опасность миновала?

«ОЧЕНЬ СЛОЖНЫЙ ВОПРОС. ЕСЛИ БЫТЬ ДО КОНЦА ЧЕСТНЫМ, ОПАСНОСТЬ,