«Дорогой Джордж, — читала Конни, — надеюсь, что эти заметки благополучно добрались до тебя сквозь снега и льды. Гонец-грифон говорит, что полеты за Полярный круг сейчас особенно трудны. Надеюсь, что сегодня я смогу закончить эту работу, правда, часто приходится перерываться из-за бомбежек. Я получил призывную повестку, так что это моя последняя возможность прийти сюда на какое-то время. Через фонарь купола открывается шикарный вид на бомбардировщики, летящие из Германии, но здесь небезопасно. Мы все спускаемся вниз, как можно ближе к подвалу, но я боюсь, что библиотеку Универсалов придется подвергнуть риску, поскольку я не буду даже пытаться пронести мимо сторожа стопку книг. Не думаю, что ему есть дело до человеческой войны».

«Конечно, нет», — согласилась Конни с улыбкой, обнаружив, что ее предшественник разделял ее сложные чувства к питону-охраннику.

«Теперь, когда я пишу в последний раз, я боюсь, что де Шолиак больше всего времени посвящает Химере. Не буду утомлять тебя подробностями…»

«Ох, нет», — воззвала к нему Конни, но без надежды: она опоздала на несколько десятилетий и не могла повлиять на эту переписку.

«Но он действительно пару раз упоминает оборотня. Кажется, Каллерво умеет смягчать безумие Химеры, сам превращаясь в Химеру. Тогда каждая часть Химеры может общаться со своим двойником-Каллерво, и он способен убедить это существо выполнять его приказы. Но если ты столкнешься с Химерой, то очень вероятно, что она находится под властью Каллерво, так что я советую тебе избегать встречи с ней.

И здесь есть еще кое-что, что может тебя заинтересовать. Я только что прочитал пометки, сделанные переводчиком Эдвардом Аллейном. Он пишет, что Ги де Шолиак специально изучал сложных существ, чтобы найти способ бороться с Каллерво, — так что ты на верном пути. Он отмечает, что они с де Шолиаком были товарищами-Универсалами. Очевидно, что в 1340-х годах десяток Универсалов числился в одной Европе! Можешь себе такое представить?! В настоящий момент остался только я — жалкий старик — и еще Мигель в Аргентине, а тебе ведь известно, что я ни слова не знаю по-испански, как и он — по-английски, так что мы не слишком друг другу поможем, даже если и встретимся.

Де Шолиак, Аллейн и их товарищи-Универсалы выяснили, что Каллерво распространяет эпидемию «черной смерти» через крыс. Погибло больше трети населения известного тогда мира, прежде чем они это вычислили, и они знали, что должны действовать быстро. Де Шолиак действительно кое-что сделал: Аллейн говорит, что он «покинул сей мир близ метки. Так что ты был прав: бросать вызов Каллерво следует у этой метки, но я думаю, что сделать это может только Универсал, так что советую тебе…»

На этом письмо обрывалось. Значит, оно так никогда и не было доставлено к Джорджу Брюэру, кем бы тот ни был. Конни предположила, что очередная бомбежка заставила Реджинальда поспешить в подвальное убежище, и он так и не вернулся за своим письмом. Что же он собирался посоветовать своему другу? Она пролистала книгу, пока не нашла пометку, на которую он ссылался, надеясь, что с его подсказкой, может быть, она сможет что-то из нее понять.

«Ги покинул сей мир близ метки, и были рыдания и скорбь сверх меры. Прискорбно, что советами нашими пренебрегают. Но на сей раз он нанес поражение Каллерво».

Что ж, все было достаточно ясно. Что бы ни сделал Ги де Шолиак — как там написал Реджинальд: «бросил ему вызов у метки»? — это сработало. Она живо представила себе этакого средневекового Ги на коне, подобного странствующим рыцарям древности, который выезжает навстречу врагу на поле брани, чтобы сразиться с ним один на один. Но этот вызов стоил ему жизни.

Конни закрыла книгу и сунула незаконченное письмо в карман, надеясь, что питон этого не заметил. Она надеялась, что сможет выйти с письмом и заметками незамеченной. Выйдя из комнаты, она последовала вниз за змеей. Мысли ее все еще были наверху, под куполом, с Реджинальдом и Ги.

— Итак, теперь мы знаем, как Каллерво управляет Химерой, — сказала Кинга, вручая заметки обратно Конни. — Боюсь, это не тот метод, который мог бы нам пригодиться. Никто из нас не способен принимать облик Химеры.

— Не совсем так, — прорычал Морджик; его жаркое дыхание распускалось вокруг ноздрей дрожащими цветами желтого дыма. — Есть один выход.

Конни догадывалась, о чем он говорит, но надеялась на то, что больше никому это в голову не придет.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кайра, и ее темные глаза заблестели.

— Он хочет сказать, — устало сказала Конни, — что если мы соберем вместе немейского льва, большую змею и козу-амалфею, то через общий контакт они смогут общаться с Химерой. Я могу стать посредником.

— Не ты одна, — мягко сказала Нефрит.

Вот насчет этого Конни действительно надеялась, что они не догадаются, но ей следовало иметь в виду, что у нестареющей горной гномихи и древнего дракона было много времени, чтобы узнать такие тайны.

— И Саймон тоже, — нехотя призналась она. — Но ведь он еще даже не начал учиться. Вы же не можете всерьез ожидать от него помощи? — Ее усталость становилась почти невыносимой: ей все труднее было владеть собой. Советники переглянулись, когда она снова села среди них, обхватив руками колени. — Ну пожалуйста, скажите, что вы это несерьезно. Ему же едва исполнилось двенадцать!

— Но тебе было всего одиннадцать, Конни, когда ты впервые выступила против Каллерво, — сказал Орленок. — Не обращайся с братом, как с младенцем. Он быстро возмужает. В моем племени он вскоре прошел бы обряд инициации как взрослый.

Посредник единорога смотрела на нее, с тревогой нахмурившись, чувствуя, как обессилел Универсал.

— И, насколько мы знаем, у Химеры нет приказа убивать его на месте. Конечно, будет безопаснее использовать его умения и подготовить для этого задания его, чем снова ставить тебя на пути этого существа, — спокойно сказала Кайра, шагнув к ней.

— Нет! — Конни вскочила на ноги, пошатнувшись от усталости. — Я не могу позволить вам это сделать. Вы не понимаете, что это такое!

— Нет, мы не понимаем, — сказал Орленок, — а вот Саймон понимает. Это его дар. Ты не должна отказывать ему в этом.

— Я ему ни в чем не отказываю. Я просто хочу помешать вам его погубить — в какой-то глупой попытке спасти меня! Я не отдам его жизнь за свою!

Воцарилось потрясенное молчание, когда последние слова Конни эхом прокатились по залу. Она не хотела высказываться настолько откровенно, но подписалась бы под каждым сказанным словом.

Ветер-Жеребенок заржал и тряхнул гривой.

— Конни, ты устала и расстроена, — сказала Кайра, выходя вперед и беря ее под руку. — Мы сегодня взвалили на тебя слишком много. Это наша вина. Теперь ты должна отдохнуть.

Конни била легкая дрожь от гнева и от усталости. Глупо было бы высказываться дальше в ее теперешнем состоянии, она это знала, но должна же она заставить их понять! Когда еще ей представится возможность снова говорить с Советом?