- Ну, начинай. Тебе же есть что сказать и не терпится - по глазам вижу.

- Можешь не сомневаться - есть, - синхронным жестом служил руки на груди отец. Катя затаила дыхание. Господи, как же они похожи! Словно один и тот же человек, только разнесенный в разное время, в разный возраст. Увлеченная своими наблюдениями и сравнениями отца и сына, Катя вздрогнула, когда Коробейников-старший снова заговорил.

- Ты превзошел себя в этот раз. Я на многое закрывал глаза, я говорил себе, что это просто у тебя такой характер, что тебе пришлось труднее всех. В конце концов, я обещал твоей матери не слишком давить на тебя. Но сейчас... - мужчина покачал головой. - Сейчас это выходит за рамки моего понимания. Как ты мог? КАК?! ТЫ?! МОГ?!

- Отец... - негромко начал «Борода», но его осекли.

- Тихо! Эта девушка, - тут все внимание вдруг сосредоточилось на Кате и она - машинально и снова - прикрыла живот, - эта девушка ждет от тебя ребенка. И что же ты? Может быть, ты женился на ней? Может быть, я ошибся в своих предположениях? Если это так, я на коленях буду просить у тебя прощения за то, что плохо подумал о тебе.

- Не утруждай себя, - усмешка у Кира вышла кривоватой. - И потом, ты ни перед кем в своей жизни не вставал не колени.

- Вот тут ты ошибаешься, - как можно говорить таким ровным безэмоциональным голосом о таких вещах?! - Но не обо мне речь. Итак, менее чем через полгода мой внук появится на свет, а ты даже не утрудился узаконить свои отношения с его матерью, так? Соизволил только жить к себе пустить, я верно понимаю?

- Абсолютно, - Кир отвесил отцу шутовской полупоклон.

- Ты подлец! - рявкнул Константин Федорович. На фоне предшествующих слов, сказанных негромко и ровно, это прозвучало резко и громко. Очень. Катя вздрогнула. - Это поступок, недостойный мужчины. Это... это... нет, у меня нет слов! Ты мальчишка - капризный, избалованный, безответственный!

- Все сказал? - в голосе Кирилла теперь слышалось напряжение. Сдерживаемое, но заметное. - Слушай, у меня от твоих криков голова разболелась. Пойду, прогуляюсь. И спасибо за подарок на день рождения. Сюрприз удался.

Дверь закрылась без драматического грохота, спокойно. Будто они в квартире вдвоем, и Кирилл пошел в магазин за манго и лимонами. Но это не так. Он ушел, потому что ему сделали больно. Очень больно. И сделали это самые близкие люди. А Катя осталась с обидчиками Кирилла наедине.

Ну, держитесь, голубчики...

- Н-да, неудобно как-то вышло... - молчание снова первым нарушил «Борода». Кажется, его зовут Борис. Или наоборот, это «Узкие джинсы» - Борис. Даже представиться не соизволили, черти!

Катя повернулась к старшему и увидела, как он держится за левый бок. А вот не надо мне тут на жалось давить, любезный!

- Валидольчику под язык? - участливо спросила Катя, давя острое желание запустить в троицу кастрюлей с супом из брокколи. Три лба здоровенных, и все - идиоты!

- Спасибо, не надо, - Константин Федорович опустил руку, снова встал идеально ровно. - Я прошу у вас прощения за поведение своего сына. Это совершенно недопустимо, я понимаю. Я... Мы.... Мы что-нибудь придумаем и... - он покачал головой. - Я и предположить не мог, что мой сын на такое способен.

Да уж, вы и не представляете, на что ваш сын способен! Ради совершенно незнакомой ему девушки. Мыслитель хренов! Уж напридумали - так напридумали. А Кате теперь расхлебывать!

- Вы, кажется, посол в Ватикане?

Коробейников-старший даже моргнул от такой резкой смены беседы.

- Бывший. Сейчас я работаю в министерстве.

- Бог мой... - Катя потерла виски. - Когда я представляю, что внешняя политика нашего государства висит на таком волоске...

- Что, простите? - ей удалось удивить господина бывшего посла в Ватикане. Он еще раз внимательно прошелся по Кате взглядом, снова задержавшись на животе. Но странным образом она теперь совсем не считала, что отец Кира представляет для нее какую-то опасность. Скорее, наоборот. Это Катерина сейчас опасна. Сердита и очень, очень опасна!

- То, что интересы нашей станы представляют люди, способные на такие скоропалительные и в корне неверные умозаключения. А я-то думала, что дипломаты - люди проницательные и умные. По крайней мере, Кирилл именно такой.

«Борода» присвистнул, «Узкие джинсы» привалился к стене с видом человека, предвкушающего редкое шоу. Будет вам шоу. Избиение младенцев и бегство в Египет вам сейчас будет, господа Коробейниковы!

- И в чем же я ошибся? - к отцу Кирилла вернулся его безупречно ровный тон.

- Во всем! - Катя прошла к балкону, неторопливо полила фикус, потом снова обернулась к визитерам. - Во-первых, моя беременность - это целиком и полностью моя... если угодна, заслуга. Я была инициатором близости. Оба раза. Кирилл вел себя как джентльмен, а я его... соблазнила, да. Надеюсь, я вас не слишком шокировала такими откровенными подробностями?

Потому что вам идет это выражение идиотического изумления, господа Коробейниковы, всем троим. И оно у вас у троих разное. Первым опомнился старший, но Катя ему не дала сказать и слова.

- Во-вторых, я не собиралась сообщать Киру о ребенке. То, что он узнал - чистой воды случайность.

Но, в принципе, папу можно приравнять к стихийным бедствиям, так что Катя не сильно соврала.

- Вот как? - голос отца Кирилла звучал не просто ровно - тихо. И как-то вдруг совсем безжизненно. Отвечать на риторический вопрос Катя не стала. Пришло время добивать соперника. Скрестила пальцы за спиной.

- А в-третьих... Слушайте, я не помню, сколько раз Кирилл делал мне предложение выйти за него замуж. Раз пять, наверное. А, может, и десять. Не помню, - Катя пожала плечами, перекинула косу за спину. - Не считала. И на колени вставал, и руки целовал, и говорил, что любит, что жить без меня не может, и про ребенка, и про все остальное. Ну, вы понимаете, да?

Коробейников-старший кивнул. Он явно быстро анализировал получаемую информацию, но изумление все же пробивалось. Так-то, дядя!

- И почему же вы... простите, нас не представили, я - Константин Федорович.

- Катерина Дмитриевна, - милостиво кивнула Катя.

- Так почему же, Катя, вы не согласились? - в голосе вдруг появилась вкрадчивость. Фирменная. Кирова! Эй, так не честно!

- Потому что я капризная, избалованная и безответственная девчонка, - торжественно объявила Катя.

Ей показалось, что Коробейников сейчас улыбнется. Да нет. Невозможно.

- И кто же вас, Катя, так избаловал? - голос его стал мягкий-мягкий. Совершенно как у Кира. Вот же гад усатый!

- Папенька, - услужливо подсказала Катерина, и не думая сдавать позиции. - У меня фамилия - Тихомирова. Слышали про такого?