– Мы, китайцы, любим петь.

– Это я заметил, – сказал я, вспомнив письмо Ласа. – Меня поначалу поражало, например, когда едет себе человек на велосипеде и поет самозабвенно. Или гуляет в парке, громко что-то распевая. Что самое интересное – не пьяный и не сумасшедший.

– Мы открытые люди, наверное. А вы, европейцы – северные народы. Более скрытные.

Я задумался.

– А ты знаешь… Пожалуй, ты права. Ведь нам для веселья почему-то почти всегда выпить нужно. Чтобы расслабиться, раскрепоститься. Тогда и петь начинаем. Вы же, шанхайцы, прекрасно обходитесь и без этого. А ведь мы, наоборот, себя считаем душевными, свободными и открытыми. А вас, китайцев – себе на уме, замкнутыми и хитрыми.

– А меня? Какою ты считаешь меня? – хитро прищурилась она. – Тоже такою?

– Слуга не вправе обсуждать достоинства и недостатки принцессы… – смиренно возвестил я.

– Не увиливай. Иначе вызовешь монарший гнев и впадешь в немилость! – строгим тоном сказала она, упреждающе выставив палец и подыгрывая мне.

Пока мы разговаривали, дождь утих и лишь гонял в воздухе мелкую морось ветер с реки.

– Тебя я считаю самой прекрасной на земле, – положив краснолицего Мао под блюдце, ответил я. – Поехали!

Поднялся и потянул Ли Мэй за руку.

– Куда? – растерялась она, хватая сумочку и телефон.

– Конечно, в KTV. Петь будем. Ведь именно этого тебе хочется? Угадал? Только скажи водителю адрес.

Бог ли в тот день был на моей стороне, или просто удача – не знаю. Но нам удалось поймать такси сразу же, что в дождливый день в Шанхае сделать почти невозможно.

На заднем сиденье «фольксвагена» мы непрерывно целовались – похоже, в машине Ли Мэй чувствовала себя отгороженной от внешнего любопытного мира, ведь даже водитель был скрыт за мутной пластиковой перегородкой, а то, что он все время бросал на нас взгляды – через зеркало заднего вида, замечал лишь я. Ли Мэй, в девчоночьей манере прикрыв глаза, гладила меня по плечам и по спине.

За окнами такси на город опускались, пронзаемые фарами машин, уже по-настоящему глубокие сумерки.

Минут через десять мы подъехали к почти неосвещенному брутального вида зданию, лишь над входом переливались гирлянды огней и высоко в небе синим светом горели латинские буквы «KTV».

Я обратил внимание Ли Мэй на темноту окон.

– Конечно, – сказала она. – Половина окон декоративные – зачем они в KTV? А на других этажах – наверное, офисы. Уже шестой час, все разошлись.

Мы поднялись по широким ступенькам, вместе с группой солидных пожилых мужчин. Их сопровождала средних лет китаянка в строгом деловом костюме, с папкой в руках.

– Видишь, – шепнула мне Ли Мэй, – японцы приехали отдохнуть. Наверное, отпраздновать сделку. Все любят петь.

– Их соотечественник и изобрел караоке, ничего удивительного. Мне больше интересно, как ты узнала, что это именно японцы – они же молчат. А женщина – она кто?

– Китаянка, переводчик. Я бывала в Японии дважды: первый раз с папой ездила на каникулы, когда еще в школе училась, а последний раз летала сама – в этом году, в Токио.

«Боже… Она еще недавно в школе училась…»

К этому я никак не мог привыкнуть.

– Они совсем другие, не похожи на нас, – продолжала Ли Мэй шепотом, пока мы шли по не слишком опрятному пустому холлу к лифтам. – Ни внешне, ни по характеру.

– Наверное. Хотя, если честно – я с трудом их отличаю. С другой стороны, я всегда узнаю русских среди лаоваев, никогда не путаю их с американцами или европейцами.

– Но ведь твоя страна – тоже Европа, разве нет?

– Весьма условно, Ли Мэй, весьма условно.

Звякнул приехавший лифт. Пропустив разом загомонивших японцев – теперь и я убедился, что это были именно они – мы вошли в отделанную металлом кабину лифта за ними следом.

Переводчица, о чем-то коротко спросив Ли Мэй, нажала на кнопку «8».

Я положил руки на плечи Ли Мэй и поцеловал в пахнущую яблоками макушку.

Один из японцев, самый пожилой на вид, вдруг подмигнул нам – как мне показалось, одобрительно.

«И впрямь, не похожи» – подумал я, прежде чем мы приехали и двери раскрылись.

Ударил в глаза яркий свет. Чуть приглушенная, но все же мощная музыка завибрировала внутри меня.

В большом зале с багровым ковролином было людно, накурено и шумно. Вдоль стен располагались диваны, кресла и пуфики. Все они были облеплены людьми. Мест не хватало, и многие стояли тесно или объединялись в группки по всему залу. Почти все, даже девушки, курили. Галдели, стараясь перекричать музыку. Пробегали не то охранники, не то распорядители с блокнотами в руках и наушником в ухе, на ходу что-то крича в портативные рации. Важно прошла мимо девица в ботфортах и яркой желтой мини-юбке, сделанной, будто из куска полиэтилена. В руках у нее покачивался поднос с пакетиками закусок и сладостями.

Напротив дверей лифта я увидел нечто вроде стойки гостиничного ресепшен. Туда и потянула меня за руку радостная Ли Мэй. Ошарашенный, я оглядывался по сторонам. Разумеется, со всех сторон смотрели и на меня.

– Не думаю, что лаовай тут частые гости! – крикнул я, склонившись к Ли Мэй, пока она искала что-то в своей сумочке возле стойки. – Я тут явно «белая ворона»! Все пялятся!

– Расслабься! – ответила она, но я скорее прочитал это по губам, нежели расслышал. – Какое тебе до них дело… Забудь о них!

«Интересно, она пародирует меня и мои слова, там, на набережной, или действительно так считает…»

Я дождался, когда Ли Мэй нашла, наконец, что искала: пластиковую карточку с логотипом заведения – какими-то голубыми завитушками, такие же были нарисованы на стене позади служащих за стойкой – и притянул ее к себе. Склонился. Она, напротив, привстала на цыпочки, послушно подставив губы.

Пока мы целовались, служащая в белой рубашке невозмутимо заполняла квитанцию.

– Я заказала один час! – оторвавшись от меня, крикнула Ли Мэй.

Расписалась, подхватила листок и потащила меня в настоящий лабиринт коридоров с номерами и указателями на стенах. Мы шли мимо дверей, похожих на странную смесь гостиничных с офисными – массивных, с длинными золочеными ручками и узкими вертикальными окошками почти во всю длину.

Музыка здесь звучала намного тише; только если вдруг одна из дверей распахивалась и оттуда кто-нибудь выходил – раздавалось усиленное и искаженное микрофонами пение.

– А что это за люди, там, в зале? – поинтересовался я.

– Очередь на кабинет.

– А мы, почему без очереди? VIP-персоны, что ли?

– Нет. Просто у нас кабинет на двоих, маленький. А они ждут, когда освободятся большие.

Ли Мэй тут была явно как рыба в воде. Сверяясь с написанным на квитанции номером, она уверенно тянула меня в очередной поворот лабиринта. Иногда мы натыкались на все тех же охранников-распорядителей. Словно злодеи-фашисты из компьютерной стрелялки «Wolfenstein», они или появлялись неожиданно, или стояли, замерев, по углам коридора.