— Лучше пойду прогуляюсь…

— Нет! — рявкнул я, в один прыжок преодолевая расстояние между нами и хватая хрупкое запястье.

Тонко взвизгнув, Лана попятилась, теряя простынь, в которую была обернута и запнувшись, упала. Я позволил ей это. Отталкиваясь ногами, она отползла к кровати и вскинула ладони, прося не приближаться.

— Пожалуйста…

Едва сдерживаясь на месте, я смотрел на сжавшуюся фигурку девушки в таком любимом мною кружеве белья и ненавидел себя. Я ощущал восторг от осознания, что она в моей власти.

— Валс… ты мне руку сломал, — всхлипнула она и я очнулся.

— Не шевелись, милая.

Осторожно опустившись перед ней на колени, я осмотрел потемневшее предплечье.

— Прости…

Подмяв её под собой, я не обращал внимания на отчаянное сопротивление и разорвав зубами выступившие вены под своей кожи, прижал рану к её рту. Лана сжала губы и мне пришлось надавить на сломанную кость. Она закричала. Зажав её рот и нос я дождался пока девушка проглотит содержимое и только после этого убрал ладонь.

— Ублюдок! — билась в истерике ведьма, позабыв, что может порвать меня в клочья. — Зачем ты! Гад! Гад!

— Всё заживёт быстрее, так надо, — уговаривал я скорее себя, укладывая девушку на кровать.

Лана отодвинулась к изголовью и обхватила подушку.

— Гад!

— Нет! — рявкнул я, в один прыжок преодолевая расстояние между нами и хватая хрупкое запястье.

Тонко взвизгнув, Лана попятилась, теряя простынь, в которую была обернута и запнувшись, упала. Я позволил ей это. Отталкиваясь ногами, она отползла к кровати и вскинула ладони, прося не приближаться.

— Пожалуйста…

Едва сдерживаясь на месте, я смотрел на сжавшуюся фигурку девушки в таком любимом мною кружеве белья и ненавидел себя. Я ощущал восторг от осознания, что она в моей власти.

— Валс… ты мне руку сломал, — всхлипнула она и я очнулся.

— Не шевелись, милая.

Осторожно опустившись

— Гад! Гад! — повторяла она, вытирая губы трясущейся рукой. — Что же ты наделал…

— Это не яд, — возразил я слабо.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты, гад, знаешь, что это сделает со мной?

— Моя кровь не опасна.

— Для всех? Для каждого? — она швырнула в меня подушку и поднялась на колени, чтобы казаться выше. — Ты уверен, что знаешь меня? Знаешь? Меня?

— Милана…

Она встала на ноги. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в её полыхающие глаза.

— Ты сделал это не для меня. Кровь инкуба может сделать рабом любого.

— Я ведь не совсем инкуб. Уверен…

— Ложь.

Если бы она продолжала кричать, я бы не беспокоился. Но она говорила тихо и отчетливо. И от её голоса по спине сбежали мурашки.

— Ты стал другим.

— Теперь я из Других…

— Я не об этом, — Лана покачала головой и обняла раненную руку. — Прежний ты никогда бы не сделал мне больно. Никогда бы не прикасался к другим женщинам, перед тем как прийти ко мне.

— Лана…

— Не говори, что это голод. Я могла бы дать тебе всё, что нужно. Мы ведьмы, умеем отдавать то, что получаем. Ровно столько же. Если бы ты давал мне всего себя, то получил бы меня взамен.

— Милая… — я не знал, что сказать, а она ждала. Не двигаясь и почти не дыша. Знаю, жизненно необходимо было сейчас сказать ей что-то, убедить дать мне шанс всё изменить.

— Отпусти меня, Валс, — прошептала она.

— Ты… ты же любишь меня, — казалось, мир стал терять краски.

— Не так, как тебе необходимо.

— Лана!

— Прости…

Она ударила меня, заставив упасть на колени, и прижала волной силы к самому у полу. Мягко погладив меня по голове, прощаясь, ведьма прошла к выходу.

— Нет, — хрипел я, пытаясь пошевелиться и постепенно теряя ощущение реальности, — не уходи… не уходи…

— Я должна…

На крыше было ветрено. Смахнув со лба прядь волос, я вновь посмотрел в окно напротив. В широком проёме очень хорошо была видна девушка в растянутой футболке. Милана. Моя девушка. Та, которая трижды ушла от меня. Моя. Всё равно, моя.

Уже больше недели я наблюдал за ней издалека, надеясь в этот раз не спугнуть. Прошла пара лет с того дня, как я остался один. Задействовав все возможные ресурсы, мне удалось напасть на её след. Но и тут ведьма снова смогла озадачить всех нанятых сотрудников. Она исчезала с места обитания за пару дней, а то и часов до того, как туда являлся я. Она смогла вполне удачно вложить деньги, со счета, который я завел для неё, и снимала деньги лишь, когда была в пути, чтобы затем поменять направление, город и имя. Мне не хватало духа перекрыть ей финансы. Это бы не вернуло девушку, но сделало её жизнь в разы сложнее.

На прошлом месте, в квартире, где она жила я нашёл упавший за шкаф лист бумаги. На нём карандашом был нарисован мой портрет. Она видела меня прежним: с немного грустной улыбкой, усталым взглядом, в смешной футболке…

Именно в ней, она сейчас танцевала в огромной полупустой студии на последнем этаже. Я гулко сглотнул. Лана даже в тряпье, со спутанными волосами, босая — оставалась соблазнительной и желанной. Мне никак не удавалось понять, отчего она так отчаянно бежит и почему не желает дать нам шанс, МНЕ шанс! Ведь она понимает, что я привязан к ней. Если бы она желала, то могла просто убить меня, подстроив ловушку или, дождавшись, разорвать…

Но она танцевала босая в моей старой футболке. Разве это не было ответом? Ведьма всё ещё верила в меня, она всё ещё была моей. Я не мог думать иначе.

Но не был готов увидеть, как Лана собьётся с шага и метнётся к двери. Она впустила высокого парня с коробкой пиццы и, отбросив картонную упаковку в сторону, обняла его за шею. Незнакомец широко улыбнулся и… Они целовались. Чужие руки оглаживали узкую спину моей девушки. Она выгнулась и наверняка застонала…

Меня захлестнуло безотчётной злобой и где-то в районе сердца стало горячо. Слишком. Я даже не понял, как поднялся, отступил на пару шагов, оттолкнулся, взрывая подошвами мелкие камешки, и прыгнул. Не знал, что так умею, но через пару мгновений я высадил окно напротив и, перекатившись по полу, подскочил на ноги.

— Ты… — девушка обхватила себя за шею и отступила к стене. Она казалась ошеломленной. — Здесь…

Парень смотрел мне за спину, явно не понимая, кто я и как оказался в квартире.

— Ты можешь уйти, — прорычал я и наконец заслужил его внимание.

— Какого… что здесь… — он ошарашено посмотрел на меня, перевёл взгляд на сжавшуюся Лану. — Кто он?