В апреле 1757 года кавалер д'Эон выехал из Санкт-Петербурга в Версаль. Он привез Людовику XV подписанный Елизаветой договор и план военных действий русских армий. Перед отъездом он горячо простился с императрицей, и та, не переставая тяжело дышать, вызвала всемогущего канцлера Бестужева:

— Передайте мсье д'Эону триста золотых дукатов — это подарок за оказанные им мне услуги.

Кавалер мог бы оскорбится, но, к счастью, у него хватило ума забыть, что золото рассыпала счастливая любовница, и принять этот подарок из рук всемогущей императрицы.

В Версале его приняли еще ласковее, чем в первый раз. Король долго его поздравлял, подарил золотую табакерку, украшенную жемчугом, значительную денежную сумму и звание лейтенанта драгун. Тогда д'Эон открыл небольшую красную кожаную папку, что была у него под мышкой, и, доказывая свободу, которую предоставила ему в своем дворце императрица, передал Людовику XV копию тайного завещания Петра Великого. Монарх, м-м де Помпадур и принц де Конти были в восторге. Для того, кто хотел понять и даже предвидеть русскую политику, этот документ имел важное значение.

— Вы перевыполнили данное вам поручение, мсье д'Эон, — с важностью изрекла м-м де Помпадур, — мы вас поздравляем.

Фаворитка давно уже некстати употребляла это местоимение в разговорах о политике, и не находилось никого, кто возразил бы.

Кавалер поклонился и рассыпался в комплиментах маркизе. Они несколько минут состязались в этом занятии. Забавно представить себе два этих персонажа лицом к лицу… Они не были похожи, но одно качество их сближало — склонность к адюльтеру. Не будь этого, ни одна, ни другой не оказались бы в королевском кабинете.

* * *

Кавалер д'Эон отправился отдохнуть от тягот путешествия у графини де Рошфор, сохранившей к нему нежную привязанность. В первый же вечер с ним произошло любовное приключение, достойно позабавившее двор.

Когда он улегся в огромную кровать, поджидая, чтобы к нему присоединилась графиня, в дверь постучали… Кавалер мгновенно спрятался под одеялом. Несколько удивленная, графиня пошла открывать — и лицом к лицу столкнулась со своей камеристкой, которую забыла отпустить домой. Опасаясь, как бы девушка не догадалась о присутствии д'Эона, она позволила ей войти и приступила к вечернему туалету.

Д'Эон съежился на постели и еле дышал… Но вот он услышал, как открылась дверь — служанка, видно, ушла, — скинул одеяло и вылез из своего укрытия. То, что он увидел, его поразило: камеристка все еще раздевала м-м де Рошфор, но… в комнате находился еще третий. То был молодой придворный аббат — он явно близко был знаком с хозяйкой… Раскрыв объятия, он приближался к почти раздетой графине… Сильно смущенная, она жестами пыталась объяснить, что ему следует незаметно уйти… Тогда вмешался д'Эон:

— Вы ведь видите, месье аббат, что м-м де Рошфор не расположена принять вас нынче вечером.

Изумленный священник повернулся и увидел на кровати обнаженного д'Эона…

— Кто это? — пробормотал он растерянно. Д'Эон с достоинством ответил:

— Я исповедую м-м де Рошфор.

Тот не нашелся что возразить… и невольно попятился.

— Но я прошу вас, сын мой, — добавил кавалер, — не судить обо мне слишком поспешно. Я здесь на службе, существуют грехи, тяжесть которых не понять, если не узнаешь их очень близко.

Аббат удалился, что еще он мог сделать? Как только исчез, д'Эон рассмеялся — и графиня поняла, что неверность ее прощена. Уже через минуту они улеглись рядом, им было что вспомнить…

Разумеется, весь Версаль узнал об этом приключении от восхищенной камеристки.

* * *

В конце сентября д'Эон вернулся в Россию. Елизавета была так счастлива его видеть, что сделала все, что он хотел. Посланник Людовика XV сразу же воспользовался своим положением: по его просьбе арестовали канцлера Бестужева, находящегося на жалованье Лондона, выслали в Сибирь двух ненавидящих Францию генералов, а с ними — тысячу восемьсот их сторонников. Наконец, по его указке Воронцов, друг Франции, был назначен в канцелярию.

Несколько месяцев кавалер прожил в Летнем дворце. Днем служил он Людовику XV, а ночью — императрице. В конце концов она предложила ему остаться атташе при русском дворе. Д'Эон вежливо отказался.

Когда почти минул 1760 год, он окончательно покинул Санкт-Петербург, оставив Елизавету в слезах, и вернулся в Версаль. Людовик XV назначил ему месячную пенсию в две тысячи ливров из королевской казны и дал звание капитана драгун. Вскоре д'Эон ушел на войну и храбро сражался.

Но последняя миссия кавалера оказалась бесполезной, так как через несколько месяцев после его отъезда императрица Елизавета умерла, оставив трон Петру III и Екатерине, которые поспешили выйти из франко-австрийского «союза». Выход России ускорил наше поражение, и Семилетняя война, стоившая нам стольких жизней, закончилась подписанием губительного Парижского договора.

Вот тогда-то Людовик XV заметил исключительно вредное влияние м-м де Помпадур, вспомнили, что именно она развязала эту войну. Уединившись в своем кабинете, он задумался о том, как исправить положение без ведома министров и особенно — надоедливой маркизы. В голову ему пришла мысль о реванше (дерзкая идея, позже подхваченная Наполеоном и Гитлером), конечно! Десант на южных берегах Великобритании. К тому же он задумал реставрацию Стюарта и возрождение Ирландии.

Чтобы воплотить этот проект, королю опять потребовался д'Эон. Кавалер был снова призван к его величеству.

— Вы, я думаю, знаете новую королеву Англии Софи-Шарлотту?

— Да, сир!

— Вы были ее любовником, когда она была Меклембург-Стрелитцкой принцессой?

— Да, сир!

— Где вы с ней встретились?

— В Германии, во время моего первого путешествия в Россию.

— Как вы думаете, сохранила она к вам свое расположение?

— Разумеется, сир.

— Превосходно.

Людовик XV дал кавалеру официальное поручение в Англии, которое позволяло ему свободно перемещаться и отмечать все полезные для высадки французских войск сведения. Король уточнил, что никто, кроме графа де Брогли, возглавляющего Тайный отдел, и месье Терсье, его личного секретаря, не должен знать об этом деле — никто, даже м-м де Помпадур.

Д'Эон, получив код переписки, отправился в Лондон, где он намеревался выразить свое почтение Софи-Шарлотте. Молодая королева встретила его исключительно любезно, предоставила комнату во дворце и даже, говорят, была столь гостеприимна, что однажды вечером навестила его в постели <Некоторые историки утверждают даже, что король Георг IV, родившийся через девять месяцев после этой встречи, был сыном д'Эона.>. Подобное гостеприимство должно было значительно облегчить кавалеру выполнение задания.