Суетливый дворянин с поклонами и реверансами сообщил, что он Товард Левелл, заместитель начальника южной префектуры Энрофа.

— Мне нужно срочно видеть канцлера Инхама Ростерда, вы могли бы дать мне лошадей и охрану? — Бывший король закашлялся. Все тело по-прежнему болело, во время падения он здорово ободрался, да и в целом это были уже не те нагрузки, что можно было легко перенести в его возрасте. Товард, видимо, решил так же.

— Может, вам прежде вызвать лекаря?

В памяти Катберта опять промелькнуло видение, и тут же с запада налетел порыв холодного ветра, по его спине побежали мурашки, а на лбу выступил пот. Отстраненно глядя куда-то в пустоту, в небо на западе, над черными еловыми лесами, он еще раз попросил:

— Мне нужны… лошади… там будет много… лошадей и людей…

— Зачем так много? — Заместитель префекта прикрывал глаза от поднявшейся пыли.

— О чем это я? А… Нет, Левелл, мне нужна лишь одна лошадь и немного охраны, думаю, повторить нападение у них сил не хватит. Канцлер в городе?

— Да, конечно, он во дворце грифонов! — Вконец озадаченный, Левелл пошел искать подходящих людей для охраны.

Катберт все еще заторможенно смотрел туда, куда медленно катилось по небу солнце, наконец он понял, что так звало его, тянуло смотреть на запад. Оттуда, из-за леса, за сотни лиг от Энрофа, шел тихий, чуть различимый звук, но Катберт легко отличил бы его от любого другого. Это был тот самый вой из видения. Страх скользкими руками сжал его сердце. Шатаясь, он подошел к берегу реки и отшатнулся. Его еще сегодня утром черные, как у всех Грифонхатов, волосы обильно украсила седина.

Энроф, дворец Грифонхатов, то же время

— Проходите, прошу вас! Пропустите его святейшество! — Старый седобородый мужчина в красном, сияющем золотой вышивкой и брильянтами камзоле помахал рукой страже.

Рослые гвардейцы-латники развели посеребренные копья. В залу вошел жилистый монах в коричневой сутане. Его выбритый череп и нашитый на правом плече равносторонний крест высшего ранга говорили о том, что он был одним из руководителей ордена святого Фавела.

— Присаживайтесь. — Старик в красном камзоле пододвинул кресло. Хотя вошедший был явно моложе его, сам хозяин остался стоять, до хруста пощелкивая фалангами пальцев. Он наконец оторвался от свитка, что читал перед этим, и повернулся лицом к собеседнику. Пергамент мгновенно свернулся в трубочку и покатился в отдаленный край огромного стола, обитого зеленым бархатом и золотистой парчой. Епископ перекрестил сердце и воздел руки к небу.

— Мое почтение, канцлер! У вас немного охраны! В городе, как я заметил, также нет паники!

— Вот и славно, Рочделли! Зачем мне десятки охранников, когда рядом вы и ваши магические способности?! — Канцлер Инхам нарочито улыбнулся. Его собеседник явно был не в настроении терпеть шутливый тон.

— Вы осмотрели его высочество Катберта?

— Да. — Гость кашлянул. — Он немного напуган, в его мыслях смятение и ужас куда больший, чем я ожидал…

— Мы с его высочеством знакомы уже много десятилетий. Он не склонен к унынию после успеха…

— Не знаю, можем ли мы считать происходящее успехом. Я пытался связаться со своими адептами в Александрете, но я их не чувствую, моих сил не хватает. Ни одно заклятие, даже арагонское, не идет на пользу. К тому же, — епископ Рочделли пристально посмотрел на канцлера и на стражу у входа, — я твердо уверен, что во всем этом есть следы темной магии. Я готов немедленно обратиться к Белой молитве, но хотел еще с кем-то поделиться своими предположениями…

Канцлер сразу посерьезнел. Он подошел к серебряному блюду, на котором подавали утреннюю дичь. Лакеи уже дважды порывались убрать завтрак, но напряженная ситуация не позволяла им до конца выполнить свои обязанности. Канцлер все время был не один, а дела обсуждались тайные. Инхам отщипнул кусочек киликийской утки и, быстро пережевывая, принялся стирать жир расшитой салфеткой.

— Вы преувеличиваете, Рочделли! Мне кажется, лишний раз беспокоить арагонцев… значит выставлять себя недееспособными. Мы с вами подавили мятеж. Большую, как я надеюсь, его часть. Король уже должен быть предупрежден, и даже если ваша астральная сила дала сбой, это не значит, что в дело пытались как-то вмешаться нойоны! Возможно, вы утомились от продолжительной медитации, или ваша ссора с Мартинсоном…

— Не упоминайте имя этого карманника. Это чиновник! Шут, а не чародей, который благодаря связям с вице-канцлером Руудом, о местоположении которого ничего не известно, пытается перехватить власть в ордене!

— Мой друг, сегодня не тот день, когда вам нужно выносить сор из избы. Вы пользуетесь абсолютным доверием королевской семьи, вы духовник его величества. Поверьте, о вас говорят еще больше неприятного, чем о вашем бывшем заместителе… Кстати, он также неплохо поработал.

Канцлер указал на укатившийся в другой угол стола свиток.

— В здании ратуши арестован молодой лорд Хаарт с десятком сообщников. Он уже сознался в том, что руководителем заговора является Рейнхард!

— Я это уже давно понял! — Монах развел руками и встал. В профиль его фигура с узким изогнутым носом напоминала насупившегося грифона. Коричневая тога распахнулась, и широкая тень легла на белый мрамор колонн зала приемов канцлера.

— Я представляю, какими методами Мартинсон выбил из Хаарта признания, удивлюсь, если тот еще жив. Я тебе говорю, здесь дело пахнет нежитью! Видит Велес…

— А я уверен, что дело не более чем в деньгах! — перебил его канцлер, и цепь в форме держащих мечи небесных воинов звякнула у него на груди — они все должны лишиться крестьян и теперь решили насилием остановить ход событий! Здесь больше моя вина. Беда в том, что мы не смогли разъяснить многим рыцарям, какие выгоды от дружбы с Авлией мы получим. Мы не доказали, что от освобожденных крестьян можно получить куда больше пользы, чем от их закрепощения! И попусту жаловаться Белым, расписываться в том, что мы не можем управлять страной, я не намерен!

Инхам отступил к столу.

— А что ты делаешь с воззваниями Рейнхарда? Он разослал гонцов во все замки центра и запада с просьбой поддержать первый шаг к возрождению Империи Солнца. Если эти бумаги попадут таталийцам, нам сложно будет объяснить, что мы не затеваем войну за объединение рода людей… Даже если никто не соберется под знамена Августа, рыцарские семьи, мечтающие о былой славе, запомнят его слова — он может остаться героем и после смерти…

— Не думаю. И уж точно не нойоны нашептали ему эту мысль во время оргий на кладбище. — Старик рассмеялся. — Августа я знаю даже дольше чем вас, он серьезно переживал свое изгнание от двора после победы над эльфами, но он никогда не ставил под сомнение Белую веру. Что касается мечты о возрождении Империи и его посланников, то большая часть из них схвачена орденом. Август хотел умножить чужую жадность на свое властолюбие, но, хвала Велесу, этим планам не суждено сбыться.