трудно найти. Все три недели, что Света провела в больнице, он от нее ни на шаг не отходил. Однажды, придя ее навестить, я застала их с Адилем целующимися, как подростки. А потом, когда мы остались одни, Света тихо спросила:

– Как думаешь, можно ли всё простить и начать заново?

– Насчет «всё» не уверена, но в некоторых случаях очень даже.

– Это страшно, Ясь, – Светка по-детски закусила дрожащую губу. – Когда уже на все махнул рукой – не так больно. А если опять поверить…

– Я понимаю, котеночек. Но знаешь, что-то мне подсказывает, ты не пожалеешь.

Светка кивнула. Разгладила пальцами складочки на одеяле, пожевала губу:

– Сама ты Молотова прощать не торопишься.

– Как я и сказала, есть вещи, которые просто невозможно простить.

Невозможно, да. Хотя я совру, если скажу, что избавилась от искушения это сделать.

Возвращаясь в реальность, трясу головой.

– Это кто тут на своих двоих? – улыбаюсь.

– Привет! Мы уж думали, вы не приедете.

– И пропустим твою выписку? Еще чего! – осторожно обнимаю невестку. Выглядит она довольно неплохо, учитывая, что ей довелось пережить. – У меня тут для тебя небольшой презент.

– Опять сертификат в магазин белья? Ты неоригинальная, – улыбается невестка.

– Ну да. Адиль ведь так и не увидел твои трусики с прорехой, – подкалываю я, веселясь.

– А вот врачи, наверное, насмотрелись, – ржет Валюха. Светка вспыхивает в ответ, но в ее глазах искрят смешинки.

– Боюсь, мне нескоро разрешат вернуться в большой секс, – шепчет, чтобы сыновья не услышали, а сама озабоченные взгляды на мужа бросает.

– И что по этому поводу говорит Адиль?

Света подставляет лицо ветерку. И загадочно улыбается.

– Говорит, что будет ждать меня столько, сколько понадобится. И что больше никаких блядей. Вот не знаю, верить ли?

- Судя по твоей довольной морде, ты уже поверила, – фыркает Валюха. – И слава Богу. А то ты даже нас достала со своей ревностью. Иной раз мне хотелось тебя встряхнуть, чтобы мозги на место встали.

– Я встряхнулась, Валь, уж поверь.

– Ну, мы еще долго будем стоять? Давайте по коням! – командует Адиль, закрывая багажник, куда складывал многочисленные вещи жены, которыми она успела обрасти за три недели в больнице. – Вы же заедете к нам?

– Вечером, ага? Ненадолго.

Адиль пожимает плечами. Машу рукой племяшам и возвращаюсь в машину. Если честно, я бы с гораздо большей радостью сейчас побыла с семьей, но у меня последний рабочий день. Надо сдаваться, хочет этого Молотов или нет. Свое заявление я положила ему на стол на следующий день после той безобразной сцены в гостиной. Дальше честно отработала положенные две недели. И сверху еще одну, потому что Игорь очень попросил. Но на этом все. Тяжело ли мне завершать этот этап? Страшно ли? На самом деле – очень. Я же здесь ко многому приложила руку.

Утыкаюсь в телефон, но Клим так ничего и не отвечает на мое последнее сообщение. Непонятно, почему меня это гнетет. Ничего такого вроде бы, да? Однако я не могу избавиться от мерзкого чувства, что допустила какую-то непростительную ошибку.

Дверь в кабинет открывается. Я оборачиваюсь. Молотов! Стоит, пялится на беспорядок, что я устроила.

– Что ты делаешь?

– Собираю вещи. Я же увольняюсь, помнишь?

С абсолютно нечитабельным выражением на лице Молотов отворачивается. Закрывает дверь, отсекая нас от остального мира. И делает глубокий-глубокий вдох. Я настороженно слежу за тем, что он делает.

– Остановись.

– Игорь, не начинай, пожалуйста.

– Остановись. Я все понял.

– Что ты понял?

– Что мы расстались, – рявкает. – Но это не повод рвать наши деловые отношения.

– Я несколько месяцев пыталась это до тебя донести. Но ты с упрямством барана игнорировал все намеки. Что изменилось теперь?

Известно, что. Я написала заявление. Никогда раньше до этого не доходило. Ч-черт! Я же стояла у истоков создания нашего холдинга! Конечно, мне до последнего не хотелось его покидать. Сюда вложено тринадцать лет моей жизни.

– Я предлагаю тебе партнерство.

Не может быть! Я замираю, не в силах поверить, что, наконец, добилась своего. Сколько я об этом мечтала? Три года? Четыре? Пять? А он все придумывал какие-то отмазки и кормил меня завтраками, зная, что я никуда не денусь, потому как мне не хватило бы смелости так круто изменить жизнь.

– Ты серьезно?

– Такими вещами не шутят. Что скажешь?

Оседаю на стул. Растерянно отбрасываю волосы на плечо и начинаю перебирать шелковистые пряди в попытке успокоиться. Партнёрство – это потолок. О большем в плане карьеры не приходится даже мечтать. Но еще это канат, который привяжет меня к Молотову намертво.

– Оставаясь твоим партнером, я смогу, например, выйти замуж за другого?

– Делай что хочешь.

– А родить?

– Яся!

– Что Яся?! Мне в твои слова верится с трудом. Не в курсе, кто в том виноват? Нет. Нет, – вскакиваю я, – ну, какое партнерство? Я же тебе не верю, Игорь. Не верю ни на секунду. Думаешь, я не замечаю горилл, которых ты за мной приставил следить? Так, значит, мы расстались, да?!

– Я отзову людей.

Мы скрещиваем взгляды, как шпаги, аж искры летят. Черте что! Тот самый случай, когда и хочется, и колется. Не знаю, как быть. Дело для Молотова много значит. Но готов ли он ради этого самого дела снять с моей шеи цепь?

– Тогда я подумаю.

Игорь кивает и, тяжело ступая, выходит за дверь, в которую тут же влетает Валюха:

– Ты в порядке?

– Я в ахуе. Он предложил мне партнерство, Валь.

– Только не говори, что готова согласиться.

– Я не знаю. Мне надо подумать.

– Здесь не над чем думать, Яська! Карабас-Барабас опять дергает за веревочки.

– Может быть.

Отталкиваясь от пола, кручусь в кресле. Не знаю, как лучше. Правда, не знаю. Молотов как никто другой понимает, чем меня поманить. И, конечно, его предложение – та еще ловушка. Я ж не дура, все понимаю. Но, господи, как заманчиво! Это моя среда. Я здесь как рыба в воде. Все знакомо и привычно. Куча планов на будущее. Своя стратегия… А от зэка даже весточки нет.

«Тебе так не понравилось