согласованию с т. Зиновьевым, ни в коем случае не форсируя слишком кампанию и не прибегая к применению силы, пока политически и организационно не вся операция обеспечена целиком».

20 марта в Петрограде под председательством Григория Евсеевича Зиновьева снова заседал Петросовет. Была принята резолюция: «Приверженцы митрополита Вениамина пытались мобилизовать против голодающих часть купцов и спекулянтов Сенного рынка». Не слабо сказано! Но не слабее выступил на этом заседании уже знакомый нам тов. Комаров.

— Декрет ВЦИК будет осуществлен и в Петрограде! — сказал Николай Павлович. — Будут приняты все меры, чтобы духовенство само технически выполнило это изъятие!

Такого не может быть. Это же чудо управленческой оперативности. Еще вчера только набрасывает Ленин свой дьявольский план наступления на Церковь, а уже сегодня Троцкий утверждает на Политбюро пакет директив по этому плану. А уже сегодня Зиновьев в Петрограде конкретизирует эти директивы для Петрограда. Никакого рационального объяснения этому чуду не найти, и приходится думать о некоей мистической связи, существовавшей в сообществе Ленин — Троцкий — Зиновьев. Это и не сообщество отдельных лиц, а как бы единый организм. Все части этой чудовищной лентрозины, даже и разобщенные в пространстве, жили и действовали в едином, точно скоординированном ритме.

…И мгновенно меняется тон агентурных донесений. Никакой торопливости, никакого нахрапа, никакой импровизации. Трудолюбиво и тщательно обшаривают разбредшиеся по городу агенты все, что можно обшарить…

«Выписка из рабочей сводки № 66. Троицкая улица, дом 10, квартира 15, проживает Борисов Александр Матвеевич, который по вопросу об изъятии ценностей из церкви выразился, что это воровство, и дал клятву, что он выйдет на улицу, чтобы препятствовать, как он выразился, «грабежу жидов». Секретарь СОЧ ГПО»[41].

«Агентурный лист. Подпись № 3. 17 марта я был командирован для наблюдения за совершением богослужения в церковь. 17 марта церковь была закрыта. 18-го была вечерняя служба. 10-го утром была обедня, после которой священник прочел воззвания патриарха Тихона и митрополита Вениамина. Настроение толпы проследить не удалось, так как я неожиданно был встречен в церкви одним из рабочих З.В.В.З., на котором работаю. Пришлось из церкви уйти, не дождавшись выхода всех присутствовавших, так как рабочий довольно громко спросил меня, почему я в православном храме, чем обратил на меня внимание присутствующих. 19-го вечером священник сказал речь на тему: люби Бога и не забывай Его. Призывов к выступлению против власти не было, но чувствовалось, как со стороны духовных, так и верующих глубокое озлобление»[42].

Подобными агентурными донесениями пестрят тома «Дела». В отличие от донесений с Сенной площади, которые делались ранее, здесь уже чувствуется настоящая агентурная работа. Медленно, но очень добротно плетется паутина, в которую должен быть уловлен православный Петроград…

К счастью, Ленину не суждено было возглавить боевые действия против Русской Православной Церкви. Он совершил немало чудовищных преступлений против России и Православия, но сейчас, как видно, чаша терпения Божия оказалась переполненной.

В марте 1922 года у Ленина начинаются частые припадки, «заключающиеся в потере сознания с онемением правой стороны тела». Иногда припадок захватывал вождя прямо на ходу, и тогда он падал в кремлевских коридорах, корчась в страшных судорогах.

Между прочим, как свидетельствует «Биографическая хроника», 19 марта Ленин помимо процитированного нами письма поручил Скворцову-Степанову, поскольку тот написал «хорошую книгу об электрификации РСФСР», взяться за работу над книгой «по истории религии и против всякой религии». Похоже, что и тогда, 19 марта, письмо и это поручение были разделены очередным приступом. Иначе как совместить дьявольскую мощь изложенного в письме плана и явное слабоумие, проявляющееся в пожелании, адресованном Скворцову-Степанову.

А припадки учащались. В апреле месяце Ленин вынужден обратиться к врачам. «Биографическая хроника» утверждает, что 23 апреля Ленину извлекли пулю, оставшуюся после ранения 1918 года.

В промежутке между приступами в эти дни Ленин проявляет необыкновенную заботу о врачах, которые лечат его. Он хлопочет о медсестрах, добивается, чтобы Розановой разрешили провести отпуск в Риге, и т. д., и т. д. Но и окруженный ленинской заботой медперсонал ничем не может помочь ему. Преждевременно радовался Ленин, когда писал 13 мая 1922 года Фотиевой: «Лидия Александровна! Можете поздравить меня с выздоровлением. Доказательство: почерк, который начинает становиться человеческим»[43]. 25 мая случился острый приступ на почве склероза сосудов мозга, приведший теперь к расстройству речи…

В опубликованном 3 июня бюллетене было сказано, что Владимир Ильич захворал «острым гастроэнтеритом».

Глава седьмая

В полном соответствии с главным правилом войны большевики вели подготовку к войне с Русской Православной Церковью без всяких правил. Не зная усталости, круглыми сутками работали многочисленные осведомители и провокаторы. Изготовившись, застыли надежные войска. Милиция, ГПУ, трибуналы забыли про выходные. Газеты наполнились истерическим криком:

«Заскорузлые души попов не слышат стонов детей Поволжья! Их души заткнуты ватой, глаза их привыкли созерцать блеск бриллиантов, их руки любят тяжесть золотых монет. И они думают все это прикрыть своими мантиями. Ошибаются! Пусть знают эти господа Вениамины, что рабочие красного Питера этого не допустят!»

Почти в каждом номере газеты появляется карикатура на митрополита. Митрополит Вениамин сидит на сундуке с золотом и смотрит, как умирают от голода дети. А вот митрополит Вениамин и сам разрывает детей на куски…

«Поп? — с наглой развязанностью спрашивает со страниц «Петроградской правды» Георгий Устинов. — Чего же ты хочешь, поп?»

Во вторник, 21 марта, «Петроградская правда» опубликовала Постановление Петросовета об изъятии церковных ценностей:

«Те самые служители церкви, которые во время грабительской империалистической войны предлагали отдать Николаю Кровавому церковные ценности на войну, теперь не хотят отдать их на кусок хлеба для голодающих миллионов крестьян…»

Рассказывая о том, как умело разворачивал Григорий Евсеевич Зиновьев против Православной Церкви весь вверенный ему репрессивный и пропагандистский аппарат, мы упустили из поля зрения другого зиновьевского сподвижника — протоиерея Александра Ивановича Введенского. Нет-нет! О нем не забывали в эти бурные дни. Рыдая о голодающих в Поволжье, испуская вопли о черном коварстве митрополита, газеты не теряли Александра Ивановича из виду, при любой возможности старались «поддуть» его репутацию подлинного христианина.

14 марта, накануне телеграммы с просьбой санкционировать расстрел верующих, «Петроградская правда» опубликовала статью «Приход протоиерея Введенского голодающим», из которой читатели узнали, что и среди церковников есть люди, которые готовы откликнуться на чужое горе. Таков, например, протоиерей Введенский, что собирает помощь голодающим…

Ну а теперь, накануне подготовленной ГПУ «операции по служителям культа», Введенскому