– Какое-то время он должен будет потратить, чтобы собрать самое прекрасное, – сказал Феникс. – Так что давайте умывать, или помывать, или – как это там? – короче говоря, берёмся за посуду.

В чайнике оставалось ещё много горячей воды. Все дружно взялись за работу. Даже Феникс. Он брал чашку за ручку клювом, макал её в горячую воду и ставил на стол, чтобы Антея её вытерла. Всё в конце концов перемыли, и вытерли, и аккуратненько расставили в буфете, и даже простирнули и повесили сушиться посудное и чайное полотенца, если вы, конечно, улавливаете разницу между ними. И вот когда восемь пар рук и две птичьи лапы вытирались о роликовое полотенце возле мойки, до всех донеслись какие-то странные звуки из-за стены. За этой стеной как раз находилась детская. Звуки были не похожи ни на что слышанное ранее. Может быть, они слегка напоминали свистки игрушечного паровоза.

– Ковёр возвратился, – догадался Роберт.

Все решили, что так и есть.

– Что же это он притащил? – с удивлением спросила Джейн. – По звуку можно предположить, что это Левиафан, знаете, это такое чудовище…

– Может быть, его родина – Индия, и он привёз слонов? – предположил Сирил с опаской. – Даже если это слонята, то что с ними делать в доме? Давайте по очереди посмотрим в замочную скважину.

Они разделились по старшинству, и первому было предложено подсмотреть Фениксу.

– Извините, я не смогу, – ответил он. – Как только я начинаю подсматривать в замочную скважину, у меня тут же случается насморк.

Тогда посмотрел Сирил.

– Чего-то там серое шевелится, – сказал он.

– Готов спорить, что там зоопарк, – сказал Роберт.

До них доносилось мягкое шуршание, шевеление, шелест, пришёптывание, шушуканье и всё такое в этом роде.

– Я ничего не могу рассмотреть, – сказала Антея. – У меня глаз чешется.

Тогда настала наконец очередь Джейн.

– Это огромная киса, – сказала она, – и она спит, заняв всю комнату.

– Огромные кошки – это тигры, так сказал папа.

– Нет, он не так сказал. Он сказал – тигры – это огромные кошки. Улавливаешь разницу?

– Нет никакого смысла посылать ковёр за самым прекрасным, если вы даже взглянуть боитесь, – заметил Феникс.

Сирил, как старший и самый отважный, крутанул дверную ручку и сказал:

– Пошли.

Газовые рожки по-прежнему освещали детскую и при их свете всё можно было отлично рассмотреть. Правда, не совсем всё. Ковёр увидеть было невозможно, хоть он и находился в комнате. Поскольку его закрывали от глаз сто девяносто девять прекрасных существ, которых он привёз из своей родной страны.

– Бог ты мой! – воскликнул Сирил. – Кто бы мог подумать, что это ковёр персидский!

Однако стало ясно, что он именно персидский, ибо то прекрасное, что он привёз, были персидские кошки! Они сидели тесно прижавшись друг к другу, но как только дети вошли, они слезли с ковра и разбрелись со страшным шипеньем и мяуканьем по всей комнате. Дети быстренько забрались на стол и поджали под себя ноги. А в стенку уже стучали жильцы соседнего дома, поскольку громкое мяуканье было таким невозможно пронзительным и таким стопроцентно персидским, что мешало им спать.

– Да, неважнецкие дела, – сказал Сирил. – И чего эти гады так орут?

– Полагаю, что они голодны, – сказал Феникс. – Если их покормить…

– Но нам нечем их кормить, – пришла в отчаяние Антея. – Кисоньки, замолчите, пожалуйста, я не слышу даже свои собственные мысли.

Эту просьбу ей пришлось прокричать, потому что мяуканье становилось просто оглушительным.

– И понадобится целая куча денег, чтобы накупить мяса на всю эту ораву, – добавила она, срывая горло от крика.

– Давайте попросим ковёр отнести их обратно, – предложил Роберт.

Но девицы сказали: «Нет!»

– Они такие пушистенькие, – заметила Джейн.

– Между прочим, они очень ценные, – торопливо добавила Антея. – Мы могли бы продать их за большие деньги.

– А почему бы не попросить ковёр слетать за едой для них? – предложил Феникс, с трудом перекрикивая отчаянное кошачье мяуканье.

Снова была изготовлена записка с просьбой принести еду для ста девяноста девяти кошек и прикреплена к ковру. Ковёр стряхнул с себя последних зазевавшихся кошек, как обычно стряхивают капли дождя с зонтика, и исчез.

Если у вас никогда не было ста девяноста девяти взрослых персидских кошек в одной небольшой комнате, которые были голодны и громко заявляли свой протест при помощи отчаянного мяуканья, то вы и представить себе не можете, как закладывало уши у ребят и у Феникса. Вдруг Роберт заметил, что Феникса бьёт дрожь.

– Слишком много кошек, – сказал он. – Они ведь могут и не знать, что я Феникс, и могут случайно принять меня за простую птицу.

Да, тут таилась настоящая опасность, о которой ребята сперва не подумали.

– Давай залезай, – сказал Роберт, отворачивая полу своей курточки.

Феникс быстренько шмыгнул внутрь, и как раз вовремя, потому что вокруг уже загорелись зелёные глаза, ходуном заходили розовые носы, присматриваясь и принюхиваясь, белые усы встопорщились, и не успел Феникс спрятаться, как Роберт прямо-таки потонул в клубах серой шерсти. По счастью, очень скоро на пол комнаты опустился вернувшийся ковёр. Его покрывали триста девяносто восемь крыс, по две крысы на каждую кошку.

– Ой, какой ужас! – воскликнула Антея. – Да уберите же вы их отсюда!

– Лучше давайте сами уберёмся, – сказал Феникс.

– Хоть бы у нас вообще никогда не было этого ковра, – захныкала Джейн.

Ребята пробились сквозь кошачью толпу к двери, закрыли её за собой и заперли на ключ. Сирил отважно зажёг свечу и отключил главный газовый кран.

– Они лучше справятся с крысами в темноте, – сказал он.

Мяуканье утихло. Дети все собрались в кухне. Горела одна-единственная кособокая свеча. Она горела неровно, потому что в кухне тянуло сквозняком. Вдруг Роберт начал к чему-то принюхиваться.

– Какой странный запах, – заметил он.

Не успел он это произнести, как в окно полыхнул луч фонарика, появилось чьё-то лицо и голос из темноты сказал:

– Что это всё значит? Отоприте-ка дверь. Что тут происходит? Полиция!

Роберт на цыпочках подобрался к окну и заговорил через треснутое стекло. (Оно треснуло тогда, когда на него упала трость, которую Сирил пытался удержать на своем носу. Это было после посещения цирка.)

– Да ничего не происходит, – сказал Роберт. – У нас тихо.

И правда, было тихо. Только странный запах всё усиливался. Феникс высунул клюв. Полицейский медлил с уходом.

– Это мускусные крысы, – сказал Феникс. – Некоторые кошки их едят, но только не персы. Как же такой образованный ковёр мог совершить такую оплошность! Надо же, какая незадача!