Рецепты приготовления некоторых кушаний, которыми нас кормили в детстве, боюсь, утрачены. Здесь не имеется в виду деревенская штатная трапеза типа всевозможных пирогов…

Хотя испечь грибной или маковый в деревенском исполнении пирог по-настоящему-большое искусство. Вспомнишь ступу с пестом, и процесс доведения до кондиции начинки для черёмухового или макового пирогов, то и этих пирогов не захочешь. Уж если не приготовить, так хотя бы упомянуть с благодарностью старую добрую кулагу, заварной ржаной хлеб, свекольный квас, завариху, «курицу», заварные пряники, по-особому томлёные в глиняной корчаге да с черёмуховым листом, луковый компот, иначе взварец, ретечник, кашу и печенки из бухвы (брюквы) стоило бы.

Военное лихолетье семейство переживало общими усилиями. За горем – горе, но жили надеждой и, оплакивая погибших, с нетерпением ждали Победы. В этот майский день в Нижних Та волгах меняли трансформатор, обновляли трансформаторную будку.

Вдруг – скачущая во весь опор захудалая лошадёнка, и без седла сидящий на ней подросток неистово орет: «Победа, победа-а-а!»

Мать моя, жившая в то время в Нижних Таволгах, до старости до самой без содрогания, без слёз не могла об этом говорить. Поднялся невообразимый общий плач, местами доходивший до истерики. Плакали все, от мала до велика, катались по траве многодетные вдовы (ихуспокаивали тоже плачущие и недоумевающие дети-сироты), рыдали матери убиенных, не могли сдержать слёз и фронтовики, вернувшиеся досрочно по ранению.

Короткова Федора Варфоломеевна, Трошева Мария Варфоломеевна, Короткое Николай Галактионович,2 апреля 1958 г.

Присутствовавшие незримо разделились как бы на три группы – три категории: на тех, кого не обошли похоронки; на тех, кто дождался, пусть искалеченно-раненных, но живых (слёзы радости); и на тех, кому ещё предстояло ждать возвращающихся после Победы.

Победителей ждали с нетерпением. Первыми возвратились Панфил, орденоносец Егор (брат Анны Зиновьевны) и Михаил, сын Федосьи Варфоломеевны, участник штурма Кенигсберга. Последними из родни в 1950 году вернулись: Назар – дивизионный разведчик, гвардеец-десантник с орденом Славы третьей степени, медалями «За взятие Вены» и «За победу над Германией», и Михаил Кокшаров, форсировавший Южный Буг, штурмовавший Берлин, расписавшийся на рейхстаге, с орденом Красной Звезды, медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».

Пару лет назад я подвозил до Таволог проголосовавшую пожилую женщину. Дорогой разговорились и после вопроса «Ты чей?», осведомившись, она однозначно утвердительно сказала: «О, эта была уважаемая женщина в округе…». Вот так! Прошло почти полвека после смерти нашей баушки, а люди помнят и добром вспоминают дорогого нам человека, простую женщину-крестьянку, женщину-мать – Короткову (Васильеву) Федору Варфоломеевну.

В центре, на виду каждого или почти каждого поселения – обелиски и памятники. Добросовестно возведённые в 70-е годы прошлого века, они, где-то простенькие и скромные, где-то чуть повнушительнее, являлись местом воздаяния памяти тем, кому не суждено было вернуться с полей сражений самой страшной из всех войн – Великой Отечественной. Эти места были востребованы и почитаемы, куда приходили врачевать свои истерзанные и израненные лихолетьем войны души матери, вдовы и дети невинно убиенных. Понуренные и согбенные тяжестью пережитого, застывали они перед обелиском… Всматриваясь в начертания на мемориальных досках и выискивая родные строки, они вспоминали своих Ермолаюшек, Филиппушек, Самонушек, оставшихся навсегда лежать в чужой земле. Для них, полуграмотных, неведомо было, где Брянщина или Псковщина, откуда пришли похоронки и где покоятся косточки погибших. Изваянием стояли они, непритворные и естественно-искренние в своём непереносимом горе, в своей скорби, и каждый думал о своём сокровенном. Залечить душевные раны и смириться с потерей близкого человека, тем более, неизвестно где погребённого, или без вести пропавшего, невозможно, но относительно привыкнув к мысли, что этого человека никогда уже не увидишь и, побывав тут, у монумента, обретаешь обманное чувство, что как бы посетил последний приют своего близкого. Уходили они отсюда облегченные слезами и с осознанием «встречи».

Обелисктаволжанам, погибшим в годы ВОВ

Посещаемость этих памятников была высока, но затем, в связи с естественным уходом из жизни свидетелей и участников тех грозных событий, с затуханием патриотического движения, утратой нравственных ориентиров, все те добрые почины сошли постепенно на нет. Уже не увидеть зимой расчищенных тропок, поправленных и отряхнутых доброй рукой от снега веночков. И лишь кампания майских «победных» дней оживляет в людях чувство прошлого. Да и может ли быть иначе? Дата 9 Мая сближает и объединяет людей, напоминая о пережитой общей беде и совместной радости, ибо Победа была настоящая, это победа духа народа, а не надуманная историками дата, потому народ ощущает ее близко и родственно.

Более 80 человек поименованы в Книге Памяти, которые не вернулись в родные Верхние Таволги. Читаешь фамилии на плитах обелиска и думаешь, что за каждой строчкой чья-то судьба, чья-то оборванная жизнь. Про многих, чьи имена высечены на плитах, уже никто не знает и не помнит, а сухие несколько строчек в Книге Памяти ни о чём не говорят.

Коротков Самуил Дмитриевич – один из тех, не вернувшихся. В старых семейных бумагах, обречённых на бесследное и безвозвратное исчезновение, абсолютно случайно (видимо, не суждено было Самуилу кануть в забвение) обнаружились несколько выцветших фотографий и копия похоронки.

Это всё послужило толчком и руководством к поиску. В результате, после определенных усилий, удалось установить некоторые биографические данные и вехи его жизненного пути. Единственная фотография военных времен, маленькая и полувыгоревшая от времени. Суровое, не по годам повзрослевшее (на фото чуть более восемнадцати лет) волевое лицо, какие-то тоскующие глаза. Торжественная, обречённая печать образа говорит о принадлежности уже не себе, а долгу, присяге и приказу. Через несколько недель он погибнет, а мать, получившая похоронку, всю оставшуюся жизнь будет оплакивать его в родной деревне.

На взгорке средь деревни, рядом со школой – рубленый, добротный, под железной крышей, пятиоконный по фасаду дом, а на задах его, в огороде – аккуратный домик поменьше.

Место хорошее, весёлое – и речка рядом, и колодец близко. Жила тут когда-то дружная и работящая семья золотоискателей-старателей Коротковых. Пятеро сыновей и одна дочь были у Дмитрия Филипповича и Федоры Варфоломеевны. Вернее, детей было больше, но выжили шестеро (время-то было тяжёлое).