– Ну ладно. Не дайте туману поглотить вас, – не удержалась от шутки девушка.

Вскоре Ноэми добралась до ворот кладбища. Прежде чем уйти, посмотрела назад. За завитками тумана силуэт Фрэнсиса был неясным. Да, должно быть, это его она заметила ранее… Но что-то подсказывало ей, что это был не Фрэнсис.

Это был разрушающий ангел, подумала она и мгновенно пожалела о такой странной мрачной мысли. Правда, что с ней не так в этот день?

Зайдя на кухню, Ноэми увидела, как Чарльз подметает пол старой метлой. Она улыбнулась, приветствуя его, – никакого ответа. Зашла Флоренс. На ней были серое платье и двойные нити жемчуга на шее. Волосы убраны наверх.

– Наконец-то вот и вы, – строго сказала женщина. – Где вы были? Я вас искала. – Она опустила взгляд. – У вас грязные туфли. Снимите немедленно.

– Простите, – сказала Ноэми, сняла туфли и взяла их в руку.

– Чарльз, возьми и вычисти их! – приказала Флоренс.

– Я сама могу. Никаких проблем.

– Пусть это сделает он.

Чарльз отложил метлу в сторону и подошел к девушке.

– Мисс, – произнес он одно лишь слово.

– О… – Ноэми передала ему туфли.

Мужчина взял их, схватил щетку с полки и, сев на стул в углу комнаты, начал счищать грязь с каблуков.

– Ваша кузина искала вас, – сказала Флоренс.

– С ней все в порядке? – спросила Ноэми, заволновавшись.

– Все хорошо. Ей было скучно, и она хотела с вами поговорить.

– Я могу сразу же пойти к ней наверх, – ответила Ноэми, быстро ступая ногами в чулках по холодному полу.

– Нет необходимости, – заметила Флоренс. – Сейчас она спит.

Ноэми уже вышла в коридор. Она оглянулась на Флоренс, направляющуюся к ней, и пожала плечами.

– Возможно, вы подниметесь к ней попозже? – произнесла женщина и поджала губы.

– Да, я так и сделаю, – ответила Ноэми.

Она почувствовала досаду от того, что ушла на прогулку, когда была нужна Каталине.

По утрам Флоренс или кто-то из служанок поднимался, чтобы принести Ноэми поднос с завтраком. Девушка пыталась заговорить со служанками, но они отвечали кратко: «да» и «нет». Всегда, когда Ноэми встречалась с прислугой Дома-на-Горе – Лиззи, Чарльзом или Мэри, – они опускали взгляд, будто притворялись, что Ноэми не существует.

Тихий дом с задернутыми занавесками был похож на платье с каймой из свинца. Все ощущалось тяжелым, даже воздух – в коридорах висел затхлый запах. Ноэми казалось, что она находится в церкви, где нужно говорить тихо и преклонять колена. Тут все ходили на цыпочках, словно монахи, принявшие обет молчания.

Однако этим утром привычный ритуал был нарушен. В ее дверь тихо постучали три раза. Никто не вошел, и, когда стук повторился, Ноэми открыла дверь. К своему удивлению, она увидела Фрэнсиса с подносом.

– Доброе утро, – поздоровался он.

– Привет, – улыбнулась девушка. – Что, сегодня слуг не хватает?

– Я сам предложил маме помочь с подносом. Она занята дядей Говардом. Вчера ночью у него болела нога, а когда у него что-то болит, он обычно в плохом настроении. Куда поставить?

– Вон туда. – Ноэми показала на стол.

Фрэнсис осторожно опустил поднос. Потом засунул руки в карманы и смущенно кашлянул.

– Я тут думал, может, вы захотите сегодня посмотреть на споровые отпечатки? То есть… если вам больше нечем заняться, – добавил он.

Это была отличная возможность попросить подвезти ее в город. Они немного поговорят, и он точно сделает так, как она просит.

– Подождите, я поговорю со своим секретарем. У меня очень насыщенное расписание, – игриво ответила девушка.

Фрэнсис улыбнулся:

– Встретимся в библиотеке? Скажем, через час?

– Отлично.

* * *

Ноэми оживилась – поход в библиотеку станет чем-то вроде выхода в свет. Она сменила платье в горошек на другое, с квадратным воротником. У нее не было подходящего болеро, и стоило бы надеть белые перчатки, но, учитывая, куда она собиралась, маленькую ошибку вряд ли заметят и опишут в светской хронике.

Расчесывая волосы, Ноэми гадала, чем сейчас занимаются ее родственники и друзья. Несомненно, ее брат все еще по-детски капризничает со своей сломанной ногой. Роберта, скорее всего, пытается анализировать с психологической точки зрения круг своих приятелей – о, это ее любимое занятие, а Хьюго Дуартэ… ну он уж точно нашел себе другую подружку для концертов и вечеринок. На секунду эта мысль задела ее. По правде сказать, Хьюго был хорошим танцором и отличным компаньоном на светских мероприятиях.

Спускаясь по лестнице, Ноэми позабавилась, представив вечеринку в Доме-на-Горе. Без музыки, конечно. Танцевать придется в тишине, и все будут одеты в серое и черное, словно на похоронах.

Коридор, ведущий в библиотеку, был украшен большим количеством фотографий, а не картин, как на втором этаже. Однако рассмотреть их было трудно, потому что коридор тонул в полумраке. Пришлось бы взять фонарик или свечу, чтобы увидеть хоть что-то.

У нее появилась идея. Она зашла в библиотеку и раздвинула портьеры. Свет, заструившийся через открытую дверь, осветил участок стены, и теперь фотографии можно было разглядеть.

Лица казались странно знакомыми, вероятно, потому, что все Дойлы были похожи. Она узнала Алису, стоящую почти в той же позе, что и на портрете. Узнала Говарда Дойла, молодого, еще без морщин.

На одной из фотографий была женщина с высокой прической. Она смотрела на Ноэми огромными глазами. Они были примерно одного возраста. Из-за поджатых губ лицо женщины казалось грустным. Ноэми приблизилась к фотографии, прищурилась…

– Надеюсь, я не заставил вас ждать, – сказал Фрэнсис, приближаясь к ней. Под мышками он держал деревянную коробку и книгу.

– Совсем нет, – сказала Ноэми. – Вы знаете, кто это?

Фрэнсис взглянул на фотографию.

– Это моя кузина Рут, – ответил он после небольшой заминки.

– Я слышала о ней.

Ноэми никогда раньше не видела лицо убийцы. У нее не было привычки просматривать криминальную хронику. Она вспомнила слова Вирджиля о том, что пороки отпечатываются на лицах. Но юная женщина на фотографии действительно казалась грустной, может, недовольной, но не убийцей.

– Что вы слышали? – спросил Фрэнсис.

– Она убила нескольких человек, а потом саму себя.

Фрэнсис поставил коробку на пол, его взгляд стал отстраненным.

– Ее кузен Майкл. – Он показал на фотографию молодого человека, стоявшего навытяжку. На голове осторожный пробор, на груди цепочка от часов, в левой руке перчатки, глаза кажутся почти бесцветными. – А это Алиса, ее мать.