— Подумайте, сколько товаров мы смогли бы продать, будь у нас собственный Супермен, — услышал Сэмми свои слова. — Мы могли бы назвать одно издание комикс «Радостный зуммер». А другое — комикс «Атас-подушка». Подумайте только, сколько бы вы сэкономили на рекламе. Подумайте…

— Хватит! — рявкнул Анаполь. Он перестал расхаживать и снова щелкнул переключателем на телефонном пульте. Лицо главы «Эмпайр Новелтис» слегка изменилось, и там возникло то напряженное, смутно нервное выражение, которое Сэмми за несколько лет работы его подчиненным научился распознавать как сдержанное предчувствие денег. — Мне нужен Джек, — сказал Анаполь.

Мэвис позвонила наверх в конторы «Пикант Пабликейшнз Инкорпорейтед», родного дома «Пикант-рассказа», «Пикант-вестерна» и «Пикант-любовного романа». К телефону был призван Джек Ашкенази. Он подтвердил уже сказанное Мюрреем Эдельманом. Все издатели дешевых романов и журналов в Нью-Йорке уже заметили взрыв продаж «Боевых комиксов» «Нэшнл Периодики», а также их звезду в плаще и ботинках.

— Правда? — спросил Анаполь. — Правда? Ты уже? И удачно?

Он отнял трубку от уха и сунул ее в левую подмышку.

— Наверху уже по всей округе своего Супермена ищут, — сообщил он Сэмми.

Сэмми вскочил со стула.

— Клянусь, босс, мы ему одного такого добудем, — сказал он. — В понедельник утром у него уже будет Супермен. Свой личный. Но если только между нами, — добавил Сэмми, стараясь подражать манере своего великого героя Джона Гарфилда, одновременно крутой и учтивой, манере уличного мальчишки, готового носить модные костюмы и идти туда, где платят большие деньги, — я бы посоветовал вам малость для себя придержать.

Анаполь рассмеялся.

— Ну да, ты бы мне посоветовал, — сказал он, качая головой. — Ладно, буду иметь в виду. — Не вынимая трубку из-под мышки, он достал сигарету из лежащей на столе коробки. Затем Анаполь прикурил сигарету и глубоко затянулся. Пока он все толком обдумывал, его массивная нижняя челюсть напрягалась и выпячивалась. Наконец он выпустил трубку на свободу и выдул туда дым.

— Пожалуй, тебе лучше спуститься сюда, Джек, — сказал Анаполь. Снова повесив трубку, он кивнул в сторону Джо Кавалера. — Это твой художник?

— Мы оба, — сказал Сэмми. — В смысле, художники. — Юноша решил уравновесить сомнения Анаполя взрывом самоуверенности, которую он теперь стремительно себе внушал. Затем Сэмми подошел к перегородке и, эффектно взмахнув рукой, постучал по стеклу. Джо вздрогнул и оторвался от своей работы. Сэмми, не желая ставить под угрозу свою демонстрацию полной самоуверенности, не позволил себе слишком пристально вглядываться в то, что там у Джо получилось. По крайней мере, вся страница казалась заполненной.

— Можно? — спросил он у Анаполя, указывая на дверь.

— Что ж, почему бы его не впустить.

Сэмми дал знак Джо войти в манере конферансье, приглашающего знаменитого воздушного гимнаста в луч прожектора. Джо встал, подбирая папку и рассыпанные карандаши, затем бочком пробрался в кабинет Анаполя. Прижав к груди этюдник, он предстал перед Анаполем и Сэмми в своем мешковатом твидовом костюме и позаимствованном у Этели галстуке, а выражение его голодного лица одновременно выражало настороженность и трогательную готовность угодить. Он так смотрел на владельца «Эмпайр Новелтис», как будто все большие деньги, обещанные ему Сэмми, были упакованы в массивном брюхе Шелдона Анаполя и при малейшем тычке так и полились бы оттуда неуправляемым зеленым потоком.

— Доброе утро, юноша, — сказал Анаполь. — Говорят, ты умеешь рисовать.

— Так точно, сэр! — гаркнул Джо, и его голос поразил всех какой-то странной глухотой, словно его душили.

— Давай сюда. — Протянув руку к этюднику, Сэмми, к своему удивлению, обнаружил, что не может его вырвать. На мгновение он испугался того, что его кузен нарисовал там нечто настолько отвратительное, что теперь боится это показать. Однако затем Сэмми заприметил верхний левый уголок рисунка Джо, где жирная луна выглядывала из-за кривой башни, а по лицу этой самой луны хлопала крыльями кривая летучая мышь, и понял, что его кузен попросту не отпускает этюдник.

— Джо, — негромко сказал Сэмми.

— Мне требовалось немного больше времени, — выдавил из себя Джо, отдавая Сэмми этюдник.

Анаполь обошел вокруг своего стола, вставил горящую сигарету в угол рта и взял этюдник у Сэмми.

— Да ты только глянь! — воскликнул глава «Эмпайр Новелтис».

На рисунке изображалась полночь в булыжном проулке, исчерченном угрожающими тенями. Там имелись недвусмысленные намеки на черепичные крыши, окна с тяжелыми ставнями, ледяные лужи на земле. Из тени в свет запятнанной летучей мышью луны шагал высокий, сильный мужчина. Его фигура была такой же крепкой и тяжеловесной, как и его подбитые гвоздями ботинки. Из одежды на нем была толстая куртка с глубокими складками, брюки из суровой ткани, тяжелый ремень и большая бесформенная шляпа на манер колпака, напоминавшая что-то из Рембрандта. Черты лица мужчины, пусть даже вполне обычные и привлекательные, казались совершенно застывшими, а его бесстрашный взор поражал своей пустотой. На лбу его были вырезаны четыре ивритские буквы.

— Это что, Голем? — спросил Анаполь. — Значит, мой новый Супермен — Голем?

— Нет, я не… эта тема для меня нова, — глухо пробормотал Джо, скованный недостаточным знанием английского. — Я просто нарисовал первое, что напомнило мне… Супермен для меня… пожалуй… просто американский Голем. — Он оглянулся, ища поддержки у Сэмми. — Правда?

— Чего? — отозвался Сэмми, силясь скрыть свое замешательство. — Ну да, конечно… но, Джо, ведь Голем… он же это самое… ну, он еврей.

Глядя на рисунок, Анаполь потер тяжелый подбородок. Затем указал на папку.

— Дай-ка глянуть, что у тебя там еще.

— Все свои работы ему пришлось оставить в Праге, — быстро вставил Сэмми, пока Джо развязывал тесемки. — Он только сегодня утром начал набрасывать кое-какой материал.

— Что ж, он не очень торопится, — сказал Анаполь, когда Джо раскрыл перед ним пустую папку. — Талант у него есть, это всякому видать, но… — Тут на его лицо снова вернулось сомнение.

— Джо! — возопил Сэмми. — Скажи ему, где ты учился.

— В пражской Академии изящных искусств, — сказал Джо.

Анаполь перестал тереть подбородок.

— В Академии изящных искусств, говоришь?

— Что это? Кто эти парни? Что здесь происходит? — Джек Ашкенази ворвался в кабинет без всякого предупреждения или стука. По сравнению с главой «Эмпайр Новелтис» он отличался более пышной шевелюрой и куда более модной одеждой, предпочитая клетчатые жилеты и двухтонные ботинки. Поскольку в манерах, свойственных обитателям Крамлер-билдинг, Ашкенази преуспел гораздо больше, чем Анаполь, ему не пришлось развивать в себе взъерошенный шарм своего сводного брата. Однако он разделял алчность Анаполя на предмет лишения американской молодежи отягощающей ее мантии скуки и безделья, по десять центров за раз. Выдернув изо рта сигарету, Ашкенази выхватил из рук Анаполя этюдник.