— Ты там побывал? — удивленно спросил Бруннер.

— Много раз. У меня здесь сувенирная карта для туристов, желающих посмотреть на дома кинозвезд. Эти карты продаются по всему Сансет-бульвару. Красным мелком я прочертил дорогу к ее поместью, а затем к возвышению, с которого его можно увидеть. Как видите, участок Бель-Эйр вокруг поместья Шэрон усеян домами кинозвезд. Если приглядеться, можно различить на пути к нему дома, принадлежащие или когда-то принадлежавшие Григу Гарсону, Рэю Милланду, Луи Мэйеру, Жанетте Макдональд, Марио Ланце, Алану Лэдду и Фрэнку Синатре.

— Ну и ну, — пробормотал Йост.

— Да. А вот здесь (чтобы вы поняли, с чем нам предстоит сразиться) фотографическая экспозиция особняка Шэрон снаружи и изнутри, а также участка, окружающего ее резиденцию. Это чертовски дорогое поместье. Где-то я читал, что оно стоит четыреста пятьдесят тысяч долларов[2].

— Неужто есть такие богачи? — присвистнул Шивли.

— Сколько угодно и она — одна из них. Дом двухэтажный, с двадцатью двумя комнатами в так называемом испанском колониальном стиле — взгляните сами: крыша из красной черепицы, зарешеченные окна, открытые балконы, дворики-патио, резные деревянные доски над каминами, бильярдная и просмотровый зал. А с тыльной стороны искусственный водопад и павильон с деревянными колоннами, поддерживающими терракотовый навес, который, мне кажется, ее декоратор купил или скопировал со старой гасиенды Джона Бэрримора. Пожалуйста, смотрите…

Мэлон подкатил кресло к кушетке и протянул фотоэкспозицию поместья Йосту, а карту жилищ кинозвезд — Шивли. Затем вернулся к столу и долго искал подробный план похищения.

— Я хочу, чтобы вы обратили внимание на следующий пункт, — продолжал Мэлон, — потому что он имеет первостепенное значение. Видите эту узкую асфальтовую дорожку, идущую мимо особняка к рощице из тополей, кипарисов и пальм, а затем поворачивающую к воротам из фигурного железа?

Йост и Шивли кивнули и подозвали к себе Бруннера. Тот торопливо втиснулся к ним на кушетку и вытянул шею, разглядывая фотографию.

— Так, и что дальше? — резюмировал Шивли.

— Шэрон проводит здесь свою ежедневную разминку, — пояснил Мэлон. — Я знаю большинство ее привычек и одним из ее священных ритуалов с того дня, как она вселилась в этот дом, является утренняя прогулка.

Это подтверждают все источники. Она каждый день рано встает, принимает душ, одевается и до завтрака прогуливается от дома вверх по дороге к воротам и обратно — тут тебе и свежий воздух, и разминка, и прочее. Так вот, я всегда полагал, что это лучшее место, где ее может встретить посторонний.

— То есть, схватить ее во время прогулки? — осведомился Шивли.

— На полдороге, в точке у ворот, перед тем как она повернет. Именно там мы могли бы ээ… подхватить ее с гарантией остаться незамеченными. Обычно пробежка происходит между семью и восемью утра. Мы будем наготове и возьмем ее.

Йост откинулся на кушетке:

— Она может оказать сопротивление. Ты подумал об этом?

— Да, может, по крайней мере вначале, потому что она испугается и не поймет наших намерений, — согласился Мэлон. — Но я предусмотрел это. Боюсь, нам придется «отключить» ее на некоторое время.

Бледное лицо Бруннера дрогнуло. — То есть, дать ей эфир?

— Эфир или хлороформ. Совсем небольшое количество. Затем перевезем в безопасное место, вдали от людей и дорожного движения.

— Его не так легко найти, — заметил Шивли. — Думаешь, нам удастся отыскать такое местечко?

— Придется найти, иначе…

— Насчет этого не беспокойтесь, — перебил Йост. — У меня есть мыслишка, которая поможет решить эту проблему. Вернемся к ней позже. Продолжай, Адам. Каков следующий шаг?

Мэлон помолчал. Откинувшись в кресле, он мысленно пытался представить себе заключительную фазу. Он неоднократно занимался этим, поэтому вызвать в памяти картину было несложно.

— Дальше, — тихо, словно для себя, продолжал он, — сценарий развивается естественным образом. Мы остаемся с Шэрон, а она с нами — и больше никого на свете. Мы отдыхаем вместе, узнаём ее и она узнаёт нас. Дня два-три мы проводим в болтовне, рассказываем друг другу о себе, разговариваем о жизни вообще и о любви в частности, пока она не почувствует себя с нами накоротке, как с родными и близкими. Как только она почувствует себя уверенней и поймет, что ей ничто не грозит, а мы — приличные ребята, которые любят ее и обращаются с ней так, как ей виделось в мечтах, считайте, что лед сломан.

— Говори прямо, — потребовал Шивли. — Что это означает?

— То, что мы сможем намекнуть ей на то, что нам нужно, хотя, я уверен, она поймет это намного раньше. Мы ей скажем, а она пусть решает. Шэрон может спать с одним или двумя из нас, либо со всеми, как ей угодно. Не вижу проблем после того, как все откроется.

— Минутку, малыш, — перебил Шивли. — Может, ты их и не видишь, но я вижу одну проблему и довольно четко. Хочешь знать, какую?

— Ну конечно…

— Я не собираюсь проливать столько пота, чтобы наложить на нее лапы и, возможно, не получить от нее ничего. Ты понимаешь? Я не собираюсь пройти через это, чтобы она вдруг выбрала тебя или Йоста, а не меня или, скажем, Бруннера. Ясно? Помнишь, ты говорил что-то насчет нас четверых — всё или ничего…

— Ты о Дюма и «Трех мушкетерах»? «Все за одного и один за всех»?

— Точно! — воскликнул Шивли. — Самый подходящий девиз после того, как мы влезем в это дело вместе.

— Мистер Шивли, — заговорил Бруннер. — Вы намекаете, что даже если Шэрон Филдс не захочет ни вас, ни меня, вы все равно намерены иметь с ней половое сношение?

— Можете поклясться своей задницей, так оно и есть.

— Но я не могу согласиться с этим ни при каких обстоятельствах, — явно забеспокоился Бруннер. — Мне ужасно не хочется повторять это слово, но, увы, придется: это криминальное изнасилование, мистер Шивли, поймите!

— Называйте как хотите, — рявкнул Шивли. — Ладно, изнасилование. Подумаешь! Я просто говорю, что не пойду на это без гарантии получить свое так или иначе.

— Знаете, мистер Шивли, — продолжал Бруннер, — если вы все же лелеете мысль об изнасиловании, мне кажется, следует поставить вас в известность о том, чем это может для вас обернуться. — Он рывком встал с кушетки. — Не говоря уже о том, что акт насилия постыден и морально вреден, в глазах закона он является одним из серьезнейших преступлений, не считая убийства, естественно. — Лео обошел кофейный столик и приблизился к своему столу. — Я чувствовал, что этот вопрос возникнет, и решил подготовиться. Пришлось поработать, мистер Шивли. В выходные, используя известную мне информацию, я провел маленькое исследование по данному предмету. Хотите выслушать факты?

— Не особенно, — проворчал Шивли.