Итак, пора рвать когти.

Для подобных случаев у Пети давно было приготовлено несколько тайных лежбищ. Начиная от обычной городской квартиры и заканчивая охотничьим домиком в далеком-далеком лесу.

На этот раз по совокупности причин он выбрал квартиру. Но она находилась на другом конце города и до нее еще следовало добраться. Положение осложнялось тем, что ощущение слежки было крайне острым, а значит, была велика вероятность того, что брать его будут прямо на улице. Карты пока не сошлись, но сойтись могут в любой момент. И тогда вышестоящим ментовским начальством будет дана команда «Взять его!», после которой уйти будет уже невозможно. В операх молодая да резвая молодежь, а ему неделю назад исполнилось сорок восемь лет. Плюс пятнадцать кило лишнего веса и две пачки сигарет ежедневно.

Значит, пора не просто смываться, а делать это немедленно.

Невзначай окинув взглядом небо, словно проверяя, не ждать ли дождя, Сибарит безошибочно определил, откуда велось наблюдение – темно-синий невзрачный «Форд», приткнувшийся к тротуару на другой стороне. Стекла тонированные, людей внутри не разглядеть. Но это и не нужно. Петя и так знал, что их там вполне достаточно, чтобы пресечь любые его попытки исчезнуть на пустынной улице в десять двадцать утра в воскресенье.

Любые ли?

Нарочито озабоченно глянув на часы, Петя ускорил шаг. Он не видел, но знал совершенно точно, что темно-синий «Форд» на другой стороне улицы двинулся за ним, пропустив метров на тридцать вперед. Сворачивая на боковую улочку, бросил мимолетный взгляд через плечо и убедился, что так оно и есть. Что ж, и тени сомнений не осталось.

Петя Сибарит прошел по улочке сотню метров и достиг церковной ограды, за которой высился православный храм. Петя не имел ни малейшего понятия, в честь кого храм назван, но знал совершенно точно, что сейчас там идет служба и народу внутри достаточно много, чтобы попробовать выпасть из поля зрения оперов хотя бы на минуту-другую.

Широко, по-русски, перекрестившись справа налево, он поклонился и вошел в храм. Нужно было торопиться. И в то же время постараться не привлекать к себе внимания. Благо храм с толпой прихожан внутри подходит для этого как нельзя лучше – все заняты своими мыслями или молитвами и не слишком глазеют по сторонам.

Под чтение нараспев Евангелия, крестясь в нужных местах вместе со всеми, он протиснулся ближе к алтарю. Здесь – справа и слева – имелись запасные пожарные выходы наружу, и Пете было известно, что во время службы они всегда открыты.

Он сделал вид, что встал в очередь к исповеди, потом незаметно отошел в сторону, подобрался поближе к правой двери и, дождавшись момента, когда хор запел: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу…», а прихожане, перекрестившись, склонились в поясном поклоне, тихо потянул дверь на себя и выскользнул наружу. Быстро огляделся. Никого. А вот теперь – ходу!

Быстрым шагом Сибарит пересек церковный двор, обогнул справа двухэтажное здание приходской школы и нырнул в малоприметную калитку, выведшую его прямиком в короткий переулок, одним концом упиравшийся в сквер, а другим выходящий на улицу. Петя выбрал сквер и сразу за ним удачно остановил старый потрепанный «жигуль» с вечно готовым хоть что-то заработать молодым таджиком за рулем.

– Приречная, – бросил он, садясь сзади. – Не обижу.

Водитель кивнул, улыбнулся, со скрежетом воткнул первую передачу и тронулся с места.

На всем пути до Приречной Сибарит не обнаружил за ними хвоста. Значит, опера попались не такие опытные, как он боялся, и не подумали, что у храма, как, впрочем, и у всякого общественного здания, имеются запасные выходы. Но радоваться рано.

– Здесь останови. – На середине Приречной он хлопнул таджика по плечу, сунул ему деньги и вышел из машины.

Дальше пешком. Если водителя найдут, то он расскажет, где высадил своего пассажира. Но не будет знать, куда тот отправился дальше.

Петя свернул в боковой, совершенно пустынный в этот час переулок под названием Вертолетный. Он был застроен одно– и двухэтажными домами, чьи крыши, трубы, древние телевизионные антенны и относительно современные спутниковые тарелки торчали над глухими и сплошными бетонными, железными и кирпичными заборами, среди которых обычный крашеный штакетник или ограда из сетки-рабицы смотрелись как пляжная парочка среди рабочей смены завода «Ростсельмаш» шестидесятых годов прошлого века.

Никого не встретив, Петя быстро прошел по переулку с километр и очутился среди обширной пустой и холмистой местности, там и сям заваленной кучами строительного мусора и бытового хлама.

Когда-то, в далекие советские времена, здесь было поле для вертолетов, затем – несколько частных аэроклубов для любителей мотодельтапланов и других легких и мелких летательных аппаратов. Но вот уже несколько лет, как всякая деятельная жизнь тут прекратилась и поле помаленьку начало превращаться в гигантскую свалку. Говорили, что власти собираются строить здесь крупный жилой комплекс, но дальше планов и разговоров дело пока не шло.

Петя Сибарит уверенно двинулся вперед и вскоре затерялся среди насквозь проржавевших остовов машин, куч из разбитых бетонных блоков, гнилых досок, битого стекла и обломков кирпичей. Он хорошо знал местные тропинки и примерно через тридцать пять минут рассчитывал выйти к задам микрорайона, в котором было расположено его запасное логово.

Откуда взялся этот плотный белый туман, Петя не понял. Только что видимость была стопроцентной, и вот уже он идет, словно в разбавленном водой молоке, едва различая тропинку под ногами.

Что за черт, облако опустилось ни с того ни с сего? А так бывает вообще? Этого Петя не знал и знать не хотел. Он даже обрадовался – неожиданное явление природы было явно на его стороне, поскольку надежно скрывало от любых посторонних глаз. Правда, когда над головой раздался жуткий треск и со всех сторон засверкали десятки молний, Сибариту стало сильно не по себе. По роду своей деятельности он крайне редко бывал на природе и понятия не имел, как спасаться от грозы. Слышал только, что нельзя прятаться под деревом и находиться на возвышении. Вроде бы.

Как бы то ни было, прятаться здесь было негде по-любому. И бежать тоже некуда. Ветвистые слепящие молнии били спереди, сзади, справа и слева так, что Пете в какой-то миг показалось, что он заключен в сверкающую и грохочущую камеру-клетку, из которой нет выхода. «П… ц тебе, Сибарит, – подумал он, присаживаясь на корточки. – Влетел, как лох в ощип. Молись».

Однако пока вспоминал слова молитвы, интенсивность молний пошла на спад, и вскоре они пропали совсем. А еще через десять минут решившийся двинуться вперед Петя вышел к крайним домам микрорайона.

Первую странность он заметил сразу же, еще на подходе. Две хорошо ему знакомые девятиэтажки, возведенные примерно во второй половине семидесятых годов прошлого века и совсем недавно капитально отремонтированные, нынче смотрелись так, словно за последние тридцать лет ни один строительный рабочий не подходил к ним ближе чем на километр. А жители дали слово не заниматься своим жильем принципиально, назло властям. И сдержали его.