Гигант нежно обнимал ее тонкую талию, его пальцы, проникнув под плащ, ласкали сквозь ткань платья ее твердые груди. Она стонала и прижималась к нему со всей страстью, на которую была способна.

Для Марии эти объятия были подобны волшебному сну. Неистовость желания, угроза опасности, заполонившая ее чувственность, — все ново для нее. Она не могла противостоять настойчивости его губ и рук, была ошеломлена тем, что рада своей покорности. Она с силой обняла его шею и слегка откинула голову, чтобы поцелуи стали еще крепче.

Задохнувшись, Мария прислонилась к двери, с наслаждением позволяя ему ласкать свои груди. Он целовал ее уши, ввергая все глубже в пучину желания. А когда коснулся губами ее шеи, сердце Марии замерло.

— Бог мой, — хрипло шептал он, — как ты прекрасна…

Но вдруг прикосновение его ищущих губ вернуло ее к действительности. Мария осознала, что командующий всего-навсего пытается объятиями и поцелуями отвлечь внимание сэра Томаса от Каролины, ждущей Джона в его каюте.

Ее внезапно пронзил стыд. К ней вернулась способность воспринимать окружающее. Она услышала, как голос молодого человека произнес:

— Что ж, сэр Томас, планы, видимо, поменялись.

Джон Макферсон сделал вид, что не расслышал этих слов. Его губы по-прежнему ласкали кожу, язык дразнил ее, руки скользили по плавным линиям ее тела, прижимая ее бедра к своим.

— Да-да, — причмокнул языком знатный шотландец. — Похоже, что он занят совсем другим.

Джон ослабил свои поцелуи, но тело ее было по-прежнему прижато к гиганту. Он выглядел как человек, понимавший, что потерял над собой контроль, и сейчас осознавший это. И теперь скорее оберегавший, чем обольщавший ее. Когда он заговорил, в его голосе слышалась усмешка.

— А… сэр Томас… Дэвид. Вы пришли. Разговор терпит до завтра, сэр Томас. Пока, увидимся на следующий день.

Мария смотрела в спину двум мужчинами, повернувшимся к выходу и бросившим на них через плечо понимающие взгляды.

— Думаю, что завтра еще будет слишком рано, — достаточно громко сказал шкипер.

— Да уж, парень. Честно говоря, я что-то устал. Пойду в каюту, посмотрю, как там леди Каролина, она себя неважно чувствовала.

Джон ощутил, как напряглась Мария, и понял, чего она боится.

— Это уже теперь проблема леди Каролины, а не наша, — прошептал он, беря ее за руку.

Мария выдернула руку. Он приобнял ее за плечи и улыбнулся ей с высоты своего огромного роста, на его лице было полное удовлетворение.

— Прекратите! — Она постаралась высвободиться. Он смотрел на нее с удивлением. — Они ушли. Пустите меня!

В ее голосе звучали слезы, и Джон, окаменев от удивления, молча смотрел на нее. Ее лицо покраснело, он не мог понять, что тому причиной — желание или гнев. Губы Марии распухли от его поцелуев, в глазах билась тревога. Но его бурлящая кровь подстегивала желание. То, как Мария откликалась на его призывы, ее красота — все это заставляло его желать ее еще сильнее. На какое-то мгновение он забыл обо всем на свете.

Но он видел, что она готова убежать от него, и как можно спокойнее спросил:

— Что случилось?

— Она ждет вас, — выпалила Мария, кивнув на каюту, и попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпускал ее. — Я помогла вам отправить ее мужа восвояси, а теперь пустите же меня!

Джон понимал: Мария права. Проблема Каролины оставалась. Он выругался про себя, вспомнив распростертое тело на кровати. Какие еще мысли бродят в изощренном мозгу бывшей любовницы?

— Все, что я говорил о ней, — это правда. — Джон осторожно притянул к себе Марию. — У меня нет причин лгать вам.

Мария отвернулась.

— Я выполнила вашу просьбу, а теперь дайте мне уйти.

Бежать, как можно скорее бежать от него. То, что произошло между ними, ее собственное поведение казалось ей постыдным. Как могла она быть столь доверчивой? Даже теперь она продолжала ощущать силу его рук, его запах, вкус его губ. Как же она глупа! Он стоит слишком близко. Ей надо скорее уйти.

Джон медленно огляделся. Он не желал видеть Каролину. Он снял свои руки с плеч Марии и отступил на шаг.

— Я провожу вас в вашу каюту.

— В этом нет необходимости, — холодно сказала она, наклоняясь и подбирая выпавшие из волос шпильки.

Джон молча следил за выражением ее лица. Трудно было поверить, что это та же самая женщина, которая минуту назад умирала от блаженства в его объятиях. Сейчас она снова отгородилась от него стеной отчуждения, игнорируя его присутствие.

Закручивая волосы и закалывая их шпильками, Мария хотела лишь одного — уйти, но понимала, что не может появиться в каюте в таком состоянии и виде. Если Изабель не спит, она тут же догадается о случившемся.

— Я провожу вас, — повторил он спокойно. Затем, явно для Каролины, находящейся в каюте, продолжал громко и совсем другим голосом: — Я пришлю своих людей, чтобы они очистили мою каюту от нежелательных посетителей.

Джон предложил Марии руку, но молодая женщина даже не посмотрела на него. Избегая его взгляда, она привела в порядок прическу и торопливо направилась по коридору.

Джон смотрел ей вслед. Несмотря на ее торопливые попытки, волна густых черных волос, казалось, вот-вот рассыплется по ее плечам. Он помнил их шелковистость и исходивший от них аромат, помнил фарфоровую белизну кожи, тонкий румянец. Как же она хороша! Сколь пылкими были их поцелуи, как нежно пульсировала на ее шее голубая жилка, каким страстным, сверкающим был взгляд ее зеленых глаз. Кровь опять прилила к его чреслам.

Видимо, почувствовав его взгляд, она ускорила шаги.

— Нет необходимости так спешить, — сказал он, догоняя ее, когда они подошли к двери, ведущей на палубу.

Не отвечая, она толкнула дверь. Холодный мокрый туман ослепил ее, порыв ветра заставил остановиться.

— Вы ошибаетесь! — крикнула она ему, когда он протиснулся в дверь вслед за ней. — Я сделала то, о чем вы меня просили. Я… я пришла к вам в каюту сказать, что не согласна на ваше предложение, а вы… вы…

— Вы хотите сказать, что передумали?

— Да, передумала. Наш договор отменяется. Я отказываюсь проводить с вами время. Отказываюсь быть участницей этой низкой игры. Отказываюсь от того, чтобы стать предметом сплетен на корабле. Я отказываюсь считаться вашей… вашей…

— Возлюбленной? — спросил он, подняв бровь.

В его устах это слово прозвучало так изящно. Это было не то слово, которое она не решилась произнести, и в его устах при его шотландском акценте оно потрясло ее. Ветер бросал мокрые пряди волос на его красивое лицо. Она… она его ненавидит.

Мария вцепилась в перила. Раскачиваемый порывами ветра фонарь на главной мачте слабо мигал, крупные капли со звоном падали на палубу.