— Брат Ли, так ты совсем не помнишь про письмо и про посылку из Ханкина? Как же тебя так угораздило, — покачал он головой. — Обращался к лекарю?

— Лекари обождут. Меня отравили, брат Жонг, я потерял память, а затем люди Чена вломились в особняк. В таверне Ночной Гость пришлось поработать кулаками. Даже охранники каравана норовили побить! Я должен разобраться в том, что происходит. Где письмо и что было в посылке?

— Немного сладостей, хорошая ткань и кувшин Утренних Слез. Ты обидел меня до глубины души тем, что не стал делиться с братом и выпил элитное саке в одиночку. Но раз ты говоришь про отравление, то выходит ты принял удар на себя. Всегда знал, что благородный брат Ли придет на помощь в трудный час! — смахнул фантомную слезу Жонг.

— Где письмо?

— Ах, ты был так зол, что сжег письмо от отца и от невесты…

— Жаль. Я готов отвалить серебра тому, кто скажет, что было внутри.

— К радости, брат Ли позволил взглянуть на содержимое письма от отца одним глазком, поэтому я могу попробовать восстановить его, — спешно заметил Жонг.

— Излагай, — кивнул Ли Кон.

Выглядел сюзерен хмуро. Ничего хорошего от письма он, судя по всему, не ждал. Кажется, Сати, наконец, подобралась к разгадке необычного поведения господина в последние дни.

— Так на словах и не передать будет, — покачал головой Жонг в сомнении.

— Плачу два серебряных.

— Тогда я сейчас мигом до писаря сбегаю и вернусь. Одна нога тут, другая там!

Коротышка Жонг шустро убежал из заведения, провожаемый недоуменными взглядами Сати и Ли Кона. Вот как быстро человек может двигаться, почуяв запах наживы.

— Эх, уже все остыло… — пробормотал Кон и принялся доедать остатки лапши.

Жонг явился всего через четверть часа, довольно размахивая листком бамбуковой бумаги.

— Вот, брат Ли. Постарался восстановить ради тебя!

Сюзерен принял бумагу в руки и вчитался. Жонг сразу же заграбастал монеты и положил себе за пазуху. Сати было любопытно, что написано в копии письма, однако лезть под руку было бы верхом бестактности. Девушка надеялась, что после прочтения господин сохранит копию, и у нее будет возможность ознакомиться с текстом.

Однако Ли Кон вдруг нахмурился, после чего исторг из ладони черное пламя. Температура огня на первой ступени была слабой, и бумага все не хотела загораться. Однако она постепенно съеживалась и темнела, пока, наконец, не обратилась в мелкую черную золу.

— Ну вот опять, — всплеснул руками Жонг. — Какой же ты несдержанный, брат Ли!

— И много людей знает о содержимом письма?

— Возможно, цзы Шу Хен в курсе. Наверняка гун и ему направил письмо. Как далеко распространились слухи — сказать сложно. Но я держал рот на замке, брат Ли!

— Охотно верю, брат Жонг, — криво улыбнулся господин. — Спасибо, что помог добыть сведения. Но нам пора идти. Брат Охидо ждет.

— Так я прогуляюсь с тобой, брат. А потом мы отпразднуем размолвку с Жунь-эр. Ничего она не понимает в великолепных практиках!

— В другой раз, — скупо обронил Ли Кон, поднимаясь из-за стола. — Еще увидимся, брат Жонг.

— Э-э, чего это с тобой сегодня?

Коротышка Жонг сделал еще пару попыток помириться, но Ли Кон отказался от сопровождения. Скривившись, пухлый мужчина махнул рукой и отправился по своим делам.

— Другие «друзья» у меня в городе имеются? — поинтересовался сюзерен у Сати.

— Скорее, подопечные. Громилы, готовые ввязаться в драку или провернуть грязное дельце.

— Понятно, — вздохнул Ли.

— Дозволено ли будет ученице узнать о содержимом письма? — решила уточнить Бхоль. — Если это повлияет на господина Кона, то и на оруженосца тоже.

— Отец Дай отрекся от меня, — проговорил Ли Кон грустно. — Заявил, что я порочу честь великого рода Кон Чай, а потому он разрывает со мной всяческие связи и лишает права наследования. Написал и о том, что ему стыдно за вынужденный разрыв помолвки с прекрасной Жунь-эр, дочерью его хорошего друга. Довольствия также больше выделяться не будет. Никакой помощи семья оказывать мне не будет, даже если я попаду в тяжелое положение. Гун разрешил пользоваться особняком Шейчжоу, но предупредил, что в течение года я обязан буду съехать. В общем, теперь я — полный чужак правящему роду Чайфу, называться наследником гун-нанем не имею права. По всей видимости, Толстый Чен и другие уже прознали про то, что я впал в немилость и лишился неприкосновенности.

— Кто же отправил Утренние Слезы?

— Непонятно, — покачал головой Кон. — Отец упомянул, что подарки собирались с разных членов семьи. Наверное, чтобы раскрыть данную загадку, придется ехать в Ханкин.

— Что насчет моей службы? — уточнила девушка.

— Отец ничего не писал на сей счет, так что, полагаю, Медного Солдата я могу оставить себе, как и своего верного оруженосца.

Девушка задумалась. Сюзерен явно не говорил ей все детали письма, иначе зачем было его уничтожать так спешно? Наконец, Сати осенило. Кусочки головоломки встали на свои места:

— Так вот почему вы решили изменить поведение!

— Что ты имеешь в виду? — остановился он как вкопанный.

— Теперь, когда вас загнали в угол, вы, наконец, решили исправиться: раздать долги, начать тренироваться, попытаться восстановить доброе имя Кон Чай. Господин, вы надеетесь, что сможете вернуть расположение отца?

— Насчет восстановления моего честного имени ты отчасти права. Неприятно, когда тебя кличет Ублюдком Ли каждый встречный. Вот только мне безразлично отцовское мнение. Я полагаюсь только на себя и не ищу чьей-то милости. Ибо таков путь кочегара. И вообще: меня Михаилом зовут.

Сати негромко хмыкнула. Еще и фальшивое имя решил выдумать. Она ни капли не поверила в сказанные слова. Деньги, сила, влияние — от всего этого невозможно отказаться в одночасье. Ублюдок Ли будет пытаться вернуть утраченные возможности любым способом. Однако Ли Кон теперь официально остался без надежного покровителя. И если его каким-то чудом не прибьют многочисленные недруги, Сати придется продолжать следовать за ним и следить, чтобы он окончательно не превратился в кровожадного монстра. Ведь загнанный зверь способен на страшные поступки. В таком случае у нее не останется выхода, кроме как самой расправиться с Ли Коном. После этого в Ордене ее, наверняка, накажут, но лучше так, чем закрывать глаза и лишаться гармонии Ши до конца своих дней.

Согласно вассальной присяге она обязана повиноваться своему сюзерену, защищать и всячески помогать. Но в то же время правила Ордена запрещали заниматься греховными делами. Сати не имела права участвовать в разбойничестве, грабежах и прямом насилии. Соответственно, все зависело исключительно от поступков сюзерена. На Ублюдке Ли она давно поставила крест, не веря, что тот может исправиться.