пискнула от восторга. Женька была уверена, что Ромке понравится. А что он будет злиться. Точно будет, никуда не денется! И предвкушение этого наполняло таким искренним, неприкрытым восторгом, какой был разве что в далеком детстве, когда в деревне у бабушки лазила с соседскими мальчишками в чужой сад за яблоками.

Волосы Женька убрала в высокую прическу, вдела в уши длинные серьги с бирюзой, добавляя к ним в пару такой же кулон. Подмывало довести хулиганство до предела и вызывающе накраситься, но в последний момент передумалось.

Наоборот, выбрала макияж в холодных тонах – получилась этакая роковая красотка: откровенно соблазнительная, но обжигающая льдом недоступности.

На ноги полагались серебристые босоножки на шпильках.

- Сусанина, сколько можно! – послышался с балкона раздраженный голос Ромки. – Под венец собираешься что ли? Зайти можно?

- Заходи! – Женька сдула с лица кокетливо выпущенную из прически длинную прядь.

Ромка перепрыгнул балконный порог и замер, уставившись на подругу. Она в это время наносила на запястье капельку духов. Женька с наслаждением перехватила его растерянно-восторженный взгляд и поправила в вырезе платья бирюзовый кулончик.

- Что-то подобное и предполагал, - вздохнул Ромка, послушно следуя глазами за ее рукой. – Чего от тебя, заразы, еще ждать! Но получилось эффектно, признаю. Хоть сразу на обложку мужского журнала – девушка месяца.

Он достал из кармана телефон и широко улыбнулся:

- Женек, иди сюда – сделаю пару снимков для истории.

И, схватив за руку, потащил на балкон.

- Сусанина, встань возле пальмы! – весело командовал Ромка, щелкая камерой телефона. – Голову слегка поверни. Влево, а не вправо! Рукой возьмись за решетку… Молодец! Сядь в кресло, нога на ногу… Отлично! А сейчас – внимание! Смертельный номер!

Он подхватил подругу на руки и усадил на перила. Стрейчевая юбка платья поползла вверх, открывая ноги почти до нижнего белья. Женька глянула за балкон, и у нее закружилась голова. Здесь был не просто второй этаж – даже чуть выше: в цоколе здания располагался прокат пляжного инвентаря.

Женька вцепилась в перила мертвой хваткой, и они предательски заскрипели. Она с детства боялась высоты. И балконов. А тут, как по заказу, было два в одном.

В это время Ромка невозмутимо тыкал пальцами в телефон. И его спокойствие раздражало и злило. По полной. До предела.

- Илларионов!! – гневно зарычала Женька. – Сними меня! Немедленно!!!

- Сейчас сниму…. - лениво пообещал он, не отводя глаз от экрана. – Только портрет настрою. И ночную съемку. И разрешения немного добавлю.

Каждое слово Ромки добавляло и добавляло злости. И хотелось прыгнуть, повалить его на пол и…

Наконец он поймал разъяренную Женьку в объектив камеры:

- Снято!

И, шагнув к ней, крепко прижал к себе и осторожно поставил на пол:

- Ты такая красивая, Сусанина, когда злишься! У тебя все эмоции красивые. Хочешь взглянуть?

Женька попыталась прорычать в ответ что-то яростное и непримиримое, но встретилась взглядом и… Словно сердито жужжащая пчела с разгона плюхнулась в блюдце с медом. Сладким-пресладким. Тягучим. Янтарным. И влипла.

Она шумно выдохнула и кивнула. Ромка открыл на телефоне галерею и показал последнее фото.

Женька смотрела на себя и не узнавала: неужели эта страстная сексуальная тигрица и скромная девушка из отдела кадров – один и тот же человек?

- Может, сразу никуда не пойдем? – не разжимая объятий, прошептал Ромка. – Не стоит, чтобы чужие видели. А я твой наряд уже оценил. И еще оценю – на самый высший балл, не сомневайся.

- Нет уж! – Женька возмущенно вывернулась из его рук. – Зря что ли сорок минут красоту наводила?! И, знаешь, охота посмотреть на твоего распрекрасного Назара! А еще есть хочу! Кофе с пирожными, например.

- Народ Рима жаждет хлеба и зрелищ! - рассмеялся Ромка и скользнул взглядом по Женькиным ногам. - Ладно, получишь и то, и другое. Morituri te salutant!

* Morituri te salutant! – крылатая фраза, приписываемая римским гладиаторам. «Идущие на смерть приветствуют тебя»*

- Ты знаешь латынь?!

- Конечно! Стыдно было бы не знать свой язык.

Он поймал совершенно ошалевший Женькин взгляд и пояснил весело:

- Имя «Роман» переводится, как «римлянин». Но я действительно изучал латынь. В универе, два семестра.

- Думала, ее только медики зубрят! - удивилась Женька и посмотрела на Ромку с уважением.

- Не только. Еще юристы. И химики. Геологам тоже приходится – без латыни в минералах не разберешься, все названия на этом древнем языке. А ты...?

– Я только известные выражения знаю! И то не все. Но про «идущих на смерть» в курсе.

Ромка гордо улыбнулся и протянул руку:

- Идем, а то зрители на трибунах Колизея заждались.

Что он хотел этим сказать, Женька не поняла – аллегории не были ее сильной стороной. Просто ухватилась за Ромку, и они вдвоем нырнули в сладкую южную ночь.

Друзья - сотрудники шли по аллее через парк к летнему кафе, и Женька смотрела на фонари. Густые деревья закрывали их ветвями, отчего казалось, будто в кронах запутались светлячки. Женька прикрыла глаза и вообразила себя цветочной феей с крошечным фонариком, живущей в бутоне цветка и ночью вылетающей…

- Сусанина, под ноги смотри! – удержал ее Ромка от падения. – О чем замечталась?

- О том, что я фея с фонариком… - автоматом выдала Женька и смутилась. Для взрослой тети подобные фантазии выглядели глуповато.

- Осторожнее летай! – рассмеялся он. – А то шлепнешься и впрямь фонарь приобретешь! Под глазом.

- Это мы еще посмотрим, у кого фонарь под глазом будет! – огрызнулась Женька. – Нарвешься!

Но вдруг поймала Ромкин взгляд и утихла. Хороший он был – добрый и… словно бабушкина целебная мазь на меду. Женька просто крепче вцепилась в Ромку, и они продолжили путь.

Алену она заметила сразу – та сидела в летнем кафе возле крошечного фонтанчика и угрюмо цедила коктейль из высокого стакана. Ромка бессовестно и неприкрыто опаздывал к ней на свидание. Женька отметила ее новую прическу из эффектно завитых локонов и профессиональный вечерний макияж.

В кафе было довольно шумно и многолюдно – кто-то постоянно входил и выходил, образуя возле входа перманентное столпотворение.

Увидев среди входящих Ромку, Алена расцвела и, привстав, помахала ему рукой, но, разглядев рядом Женьку в откровенном наряде, снова сникла.

Но Ромка, таща за собой подругу, направился прямиком к ней.

- Привет! – наградил он Алену улыбкой во все тридцать два. –