– Здо́рово! – позавидовала я. – А у нас вот этим некому заниматься. Просто завариваем зеленый чай и не заморачиваемся. Черный-то мама тоже отучила пить, она у меня врач, но травки – их ведь где-то выращивать нужно, а у нас даже огорода своего нет.

– Теперь и у нас нет, – печально произнесла Лиза.

– Ну… Вернетесь же когда-нибудь.

Я поняла, что сказала не то. Больно уж скользкая была тема. Да и скорого возвращения Лизы я, если честно, уже не желала. Даже страшно на миг стало: представилось, что вот она уедет – и снова я останусь одна.

– А про что они ей рассказывают? – Лиза кивнула в сторону плакательного уголка.

– Про разное. Кто-то жалуется на мальчишеские дразнилки, кто-то делится сердечными проблемами, ну и прочие дела. Иечка добрая – умеет утешить, а заодно книжку какую-нибудь дает подходящую.

– А я, по правде говоря, уже давным-давно ничего не читала, – призналась Лиза.

– Удивила! – фыркнула я. – В нашем классе это тебе может сказать каждый второй. А может, и каждый первый, исключая нескольких человечков.

– Так, может, что-нибудь посоветуешь?

– Конечно, посоветую. Но лучше сама выбирай. Тут ведь тоже лотерея. Смотришь на книги, разглядываешь – и вдруг – бац! – руки сами тянутся к какому-то автору. И часто именно к такому, который тебе нужен в эту минуту.

– Нравится играть в тайны?

– Не то слово – обожаю!

– Тогда и я попробую…

Мы побрели с Лизой меж стеллажей, любуясь разноцветными корешками, выбирая наугад книги, неспешно перелистывая.

– Прямо не знаю… – расстроилась Лиза. – Ничто не просится в руки. Или я уже одеревенела – ничего не чувствую.

– Не переживай. На этот случай у тебя всегда под рукой буду я. Ну или Иечка что-нибудь подскажет.

Я прошла к нужным полкам, без труда отыскала своих читаных-перечитаных авторов.

– Вот, пожалуйста… Фазиль Искандер – умничка и юморист. Можно и всплакнуть, и задуматься, и поулыбаться. Абсолютно универсальный автор.

А вот мой любимый Ромен Гари́. У него тоже можно читать почти всё. Но лучше начни с «Обещания на рассвете» или «Воздушных змеев». Ничего не буду говорить, но мне кажется, ты в него тоже влюбишься. Ну и Джон Гришэм на закуску. Так-то он детективы кропает, но это книга особенная, потому что «Покрашенный дом» про него самого, только маленького. Тут и любовь, и смерть, и замечательные люди. Короче, проглотишь и не заметишь. Еще есть стихи здоровские. Я в них вообще-то не очень разбираюсь, но некоторые прямо в дрожь бросают.

– О, это я хочу, хочу! – Лиза с готовностью закивала.

– Тогда я лучше дома посмотрю. Здесь вряд ли найдешь, а у нас библиотека неплохая. Там и Татьяна Кулешова, и Юрий Михайлик, и много самого разного.

– Это у тебя родители увлекаются?

– Точнее, увлекались когда-то. Теперь все больше на работах крутятся… – говорить про родителей не хотелось, и я снова вернулась к стихам. – У меня в первом классе смешной случай был. Я тогда уже вовсю с парнями дралась, ну и схлестнулась с одним дикобразом. Причем он из второго класса, я из первого. Кого-то он там обижал, а я ведь по жизни заступница да еще дылда, ну и сцепились. До рук дело дошло. Этот балбес меня толкнул, я о стену ударилась да еще лицом по ней проехалась – раскорябала всё. Так разозлилась, что второклашку чуть не утрамбовала – с плачем от меня убежал. Короче, победа, но видок такой, что хоть стой, хоть падай. А у нас как раз конкурс чтецов, и мне стихи доверили читать.

– Ну да?

– Ага. И вот не поверишь: мне, как нарочно, дали шутливые стихи выучить. Может, помнишь – Александр Кушнер, называется: «Кто сказал, что мы подрались?». И я, значит, вся такая исцарапанная да в ссадинах, выбредаю на сцену и начинаю читать:

Ну и так далее. Смысл в том, что не драка там сначала была, а милая борьба нанайских мальчиков. Драка уже потом получилась – сама собой.

– Ух ты! Помнишь даже!

– Такое разве забудешь?

– И чем все закончилось?

– Да полной ржачкой. Я-то читаю с чувством, с интонациями, а в жюри просто рыдают от смеха, родители со стульев сползают. Мне даже обидно стало, не понимала: чего ржут-то? Это уже потом дошло, что рожица-то у меня страшненькая. Но ничего – первое место заняла.

– Еще бы! – Лиза хмыкнула. – Такое глубокое вхождение в образ, единство формы и содержания.

Мы рассмеялись.

– А еще у Стивенсона я как-то нашла странные стихи. Он ведь прозу писал, а тут стихи. Я так удивилась, что, конечно, прочитала. И тоже запомнила. Потому что совершенно была с ним не согласна.

– Это какое же стихотворение?

– А вот послушай:

– И что здесь такого?

– Ты дальше послушай!

– Это да-а… – протянула Лиза. – Тут он явно перемудрил.

– А я что говорю! Сколько потом гадала, как он такое отчебучил. Представляла себе, что, может, его на работе отругали, жена бросила, друг предал. Вот он и взбунтовался…

– Вот вы где, мои сладенькие! – сзади к нам подлетела Иечка – все такая же юная и курносая, с замечательной косой и стрекозиными очочками.

С ходу чмокнув меня в макушку, она посмотрела на мою подругу. – А это у нас что за чу́дное создание?

– Это Лиза, она новенькая. Вот хотела вас познакомить и книг ей даже набрала.

– У-у! Какие хорошие выбрала! – Ия Львовна быстро перебрала книги, извлекла из бумажных карманчиков формуляры. – Ты, Лизонька, у нас еще не записана?

Лиза помотала головой.

– Тогда я пока на Валерию оформлю. А потом обязательно приходи – впишу тебя в наши скрижали. А сейчас мне некогда, надо бежать.

– Что, тяжелый случай? – я скосила глаза в сторону занавесок.

– О-о-о! – Иечка закатила свои чудесные глазки. – Еще не один десяток сухариков съедим. Чувствую, даже урок пропустим. Так что вы уж сами, ага? Если что-то еще выберете, формуляры у меня на столе оставьте.