– Так чем привлекло Вершителей это место, – поинтересовался Геслер, – если люди там и так страдали?

– Слабость, – сказал Ураган. – Возьми любую голодающую землю и найдешь там жирного короля. Никто не заплачет по бойне в тронном зале. А жрецы болтают о справедливости. Хотя бы звучит сладко.

– Точно, – согласился Геслер. – И все же, этот Шпиль, где они построили свой храм, – Калит, ты назвала землю проклятой. Почему?

– Там звезда упала с неба, – объяснила она.

– Недавно?

– Нет, давным-давно, но вода вокруг мыса теперь красная как кровь – и в этой воде ничто не живет.

– А что-то изменилось после того, как Вершители построили свой храм?

– Не знаю. Даже никогда не видела этого места… простите, просто не знаю. Даже не понимаю, зачем мы идем в этом направлении. На востоке ничего нет… только кости. – Она взглянула на Геслера. – Где армия ваших союзников? Они мертвы! Нужно идти куда-то еще. Нам нужно…

Где-то спрятаться. Простите меня, предки. Нет, ее страхи проявляются слишком явно. Десятки вопросов готовы прорваться сквозь ее тонкую кожу… Немного времени потребовалось?

– Мы этого не знаем, – сказал Ураган, кусая ус и стараясь не встречаться глазами с Калит.

Простите. Я знаю.

– Когда вернется Гу’Рулл, – негромко сказал Геслер, – будем знать больше. А пока – идем вперед, Дестриант. Больше ничего не остается.

Она кивнула. Я знаю. Простите. Простите нас всех.

Их сила была темным, клубящимся пятном, извивающимся, словно река, во главе огромной змеящейся колонны. Гу’Рулл изучал шествие с неба, где скользил под густыми облаками, плывущими с северо-запада. Раны заживали, и Гу’Рулл летел высоко над Пустошью.

Он видел остатки побитых человеческих армий, с громадными обозами. А с юга за ними – каждый день все ближе – двигалась другая армия; стройными рядами, неокровавленная и, похоже, опасная. Несмотря на предупреждения Смертного меча, ни тех ни других не интересовал убийца Ши’гал. Нет, узлы силы, которые он ощущал повсюду, были гораздо привлекательнее, но ни один не мог сравниться с силой, исходящей от двух человеческих детенышей – Синн и Свища. И они ехали прямо во главе гнезда Гунтан.

Разумеется, теперь уже неправильно говорить «гнездо», так? Не осталось места, нет крепкого, надежного насеста для последнего клана к’чейн че’маллей.

И даже лидерство они отдали. Трем людям. Нет сомнений, что без них на’руки разбили бы че’маллей. Три человека, носящие странные титулы, и два ребенка в каком-то тряпье.

Очень многие жаждали власти. Такое приводит к краху в любой цивилизации. И Гу’Руллу это не нравилось. Лучше, если бы за троном было больше таких, как он, чтобы перерезать горло при первом намеке на безумные амбиции. Пусть головы катятся веками, и урок в конце концов будет усвоен… хотя и сомнительно.

Убийцы не должны умирать. Тени не должны исчезать. Мы сдерживаем мир. Мы – арбитры разума. Это наш долг, наша цель.

Я видел их. Видел, что они могут, и видел, как загораются радостью их глаза при виде причиненных ими разрушений. Но их глотки мягки. Если надо, я избавлю мир от них. Их сила – болезнь, средоточие подлости. Она течет из их равнодушных мозгов и портит сладкие ароматы его сородичей – радости победы, благодарности Смертному мечу и Кованому щиту, любви к Калит, Дестрианту к’чейн че’маллей. Их веры в новое будущее.

Но вот эти дети. Они должны умереть. Скоро.

– Форкрул ассейлы, – прошептал Свищ на ухо Синн. – Хрустальный город знал их, даже Водянистых. Он хранит память о них. Синн, они в самом центре этой войны – именно на них охотится адъюнкт.

– Хватит, – зашипела она на него. – Замолчи. Если тебя услышат?

Он хмыкнул.

– Думаешь, они не знают? Геслер и Ураган? На форкрул ассейлов, Синн, но теперь она ранена. Тяжело ранена. Нужно остановить их, или Охотников за костями ждет бойня…

– Если хоть кто-то из них еще остался жив.

– Остались. Распахни разум…

– Это ее меч – он не пускает нас внутрь. Ее отатараловый меч.

– А значит, она жива…

– Нет, значит, кто-то носит меч. Может быть, Брис Беддикт, может – Военный вождь Голл. Мы не знаем, потому что не можем подобраться ближе.

– Гу’Рулл…

– Хочет, чтобы мы умерли.

Свищ поежился.

– Да что мы ему сделали? Только спасли его шкуру.

– И его, и всех остальных ящериц. Не важно. Мы можем наброситься на всех них и кто нас остановит?

– Можешь сама набрасываться на них. А я не буду. И тебя остановлю. Даже не пытайся, Синн.

– Мы оба в этом деле, – сказала она. – Партнеры. Я просто к слову сказала. Вот почему убийца нас ненавидит. Никто не управляет нами, кроме нас самих. А взрослые терпеть такого не могут.

– Форкрул ассейлы. Геслер хочет соединить нашу армию с армией адъюнкта – он ведь это планирует, да?

– Откуда мне знать? Возможно.

– Значит, будем сражаться с форкрул ассейлами.

Она лукаво улыбнулась.

– Я им, как мухам, ноги пообрываю.

– Что это за девчонка?

Синн закатила глаза.

– Ну опять. Меня уже тошнит от разговоров о ней.

– Она в Хрустальном городе. И ждет нас.

– Сумасшедшая она, вот что. Ты же почувствовал это, наверняка. Мы оба почувствовали. Нет, давай не будем про нее больше.

– Ты боишься ее, – сказал Свищ. – Потому что она, возможно, сильнее нас обоих.

– А ты не боишься? А должен бы.

– По ночам, – сказал Свищ, – мне снятся красные глаза. Открываются. Просто открываются, и все.

– Забудь про этот сон, – сказала она, глядя в сторону.

Он чувствовал все ее напряженные крепкие мышцы; и знал, что такого объятия он долго не выдержит. Она страшнее убийцы. Ты, в Хрустальном городе, ты боишься так же, как я?

– Дурацкий сон, – сказала Синн.

Настал полдень. Геслер объявил привал. Громадная колонна остановилась, и вперед вышли личинки – готовиться к кормлению. Морщась и выбираясь из чешуйчатого седла Ве’гата, с облегчением отметив, что бока зверя заживают, Смертный меч спрыгнул на землю.

– Ураган, давай ноги разомнем…

– Я сумею помочиться и без посторонней помощи.

– Да потом, идиот.

Разминая ноющую задницу, он покинул колонну, подчеркнуто не обращая внимания на слезающих на землю Синн и Свища. Каждое проклятое утро он надеялся, что они исчезнут. Он был не дурак и понимал, что не может ими управлять. Сжечь небесные крепости, как сосновые шишки, спаси Худ всех нас.