— Их там полно! Ничего не скажешь, ловко ты вычислил этих бандюг — преклоняюсь. Нет, в самом деле!

— Господин старший тавуллярий еще и лично захватил главаря, — подойдя к начальству, почтительно доложил Антиной. — Мы его привели.

— Главаря? — Орест хлопнул Лешку по плечу. — Ну, господин старший тавуллярий, тебе бы не в сыскном секрете служить, а у нас! Не ожидал. Скажу честно — не ожидал.

— Пустое, — отмахнувшись, Алексей посмотрел на грустную девчонку и перевел взгляд на пленных. — Одна пара, две… Пять. Герасима с кем будем вязать? Черт… а где ему пара-то?

— Какая еще пара? — удивился сотник.

— Так их же двенадцать было!

— Двенадцать?!

Лешка нервно вскочил на ноги:

— Зевка! Зевка где? Ну, тот молодой. Кучерявый, ушастый… Ну, с удочкой который был… Убег, черт! Убег! Ох ты, вот незадача-то, вот незадача… Так, всем искать! Немедленно искать! Прочесать лес, горы…

— Да что ты переживаешь, прочешем! — сотник явно не понимал ситуации. — Главное — сокровище у них отняли.

— Да и черт-то бы с ним, с сокровищем! — в сердцах выругался Лешка. — Понимаешь, если хоть кто-то из банды доберется в столицу, расскажет — сорвется вся операция. Нам ведь нужно выявить их прихлебателей, помощников, связи… Да много всего. А теперь все их сообщники насторожатся, залягут на дно — поди-ка, сыщи их!

— Замечена лодка, господин сотник!

— Лодка? — Орест встрепенулся. — Какая еще лодка?

— Ребята ходили на мыс… Идет, кажется, от нас.

— От нас или «кажется»? — взвился Лешка. — Бежим, Орест, взглянем!

Лодка оказалось небольшой, узкой — обычный рыбацкий челн. Не то ли, который обыскались утром деревенские рыбаки? В воде сидела глубоко, даже, пожалуй, слишком. А на веслах — кудрявый вроде… Зевка!!! Вот понял парус. Уйдет, ах, уйдет, не вплавь же его догонять?

— Никуда он не денется, — вдруг захохотал сотник. — Никуда — теперь уж точно.

— Ах да, — Лешка смущенно почесал затылок и улыбнулся. — Как я мог забыть? Как?

А Зевка, с горем пополам поставив, наконец, парус, направил челн в открытое море. Как здорово, что Герасим приказал этому дураку Паросу украсть в деревне лодку. Так, на всякий случай, вожак был очень предусмотрительным. Вот и выпал такой случай! Только не для Герасима а для него, Зевки!

Сердце юного лиходея умилялось а взгляд то и дело умильно касался дюжины полотняных мешков, заполнявших все днище утлого челнока. Золото! Серебряные блюда! Дорогие ткани! Зевка хорошо знал, как незаметно проникнуть в пещеру. Рисковал, да… Но с сокровищами убегать куда как интереснее! Ну, теперь все. Повезло, что и сказать. Теперь — в море. Мраморное море — внутреннее и прямо таки кишит судами. Попроситься на борт какой-нибудь торговой скафы, хорошо заплатить…

Оп!

Налетевший ветер, словно кулаком, хлопнул в парус. Челнок накренился, черпнул воды… И еще раз… Черт, тонет!

Жадный, жадный Зевка! Не следовало брать с собою в путь слишком много золота, хватило бы и тканей. Глупый, глупый Зевка! Тони теперь, тони…

Быстро развязав мешок, парень набросил себе на шею несколько — золотых с самоцветами — ожерелий и, перекрестившись, покинул тонущий челн, тут же исчезнувший под мутной лазурью волн.

Вынырнув, Зевка поплыл, отплевываясь и чувствуя, как тянет ко дну золото. Неужели, придется бросить? Перевернувшись на спину, беглец немного отдохнул, прикидывая, что делать. В крайнем случае, можно поплыть и к берегу — но там его могут поймать. Нет, к берегу — это на самый крайний случай. Ну, неужели же не пошлет господь никакого кораблика, ну, пошли же, Господи! Ну?!

Пообещав поставить в Святой Софии самую дорогую свечку, Зевка перевернулся обратно на брюхо — уж что-что, а плавал он хорошо.

И увидел…

Нет, показалось…

Да нет! На самом деле!

На самом деле, Господь услышал горячие молитвы парня и послал, послал…

Корабль! Большой, красивый корабль.

— Эй, эй! — закричал, замахал рукою Зевка. — Помогите, эй!

Заметили!

Корабль замедлил ход, и вот уже стали хорошо видна украшенная затейливой резьбой высокая корма судна. Теперь — все. Теперь — доплыл. Теперь давайте, ловите!

Отплевываясь от попавшей в рот воды, Зевка счастливо засмеялся.

А узкой длинной косе, рядом, так же весело смеялись Орест и Лешка. Подходивший к незадачливому пловцу корабль носил гордое имя «Агамемнон».

Пылало…

Венцы виноградные на главу твою возложим…

Михаил Пселл

«Монах Иаков — пьяница».

…солнце.

Щурясь, Алексей посмотрел в небо — кажется, завтра должен быть погожий день. Он спустился с крыльца и неспешно зашагал по тихой, усаженной золотистыми липами, улочке в направлении Амастрид, ближе к дому. Вообще-то, Лешка не планировал вернуться сегодня домой так рано, хотел дождаться, когда сыскной секрет опустеет, посидеть одному да еще раз вдумчиво допросить Аргироса Спула — того самого перевозчика рыбы с Драконьего острова. Хотел было допросить, но, увы… Томящийся в узилище перевозчик с сегодняшнего вечера числился уже за тавуллярием Хрисанфом Злотосом, ведь именно Злотос курировал гавань Феодосия, к которой была приписана шебека Аргироса Спула. Начальник, конечно, поторопился с передачей свидетеля — да-да, свидетеля, ибо никаких обвинений пока против перевозчика не выдвигалось — хотя, с другой стороны, задержанного уже допрашивали почти все, в том числе и — в числе первых — и сам Алексей. Перевозчик стоял на своем — да, подошли в гавани какие-то люди, узнали в порту, что шебека отправляется на остров Дракона, попросили передать записку некоему Парусу… или Поросу — здоровенном такому парняге. Он, Аргирос Спул, и передал — а что в этом такого?

Все остальные пойманные разбойники — включая самого Герасима Кривой рот и Зевку — ничего против перевозчика не показали, наоборот, подтвердили его слова — действительно, просто попросили передать записку. Как, ухмыляясь, пояснил Герасим:

— Зачем в нашем деле лишние рты?

Ну, оно и логично, в общем-то.

По закону теперь перевозчика нужно было бы отпускать, да вот тавуллярий Злотос выспросил позволения начальства задержать сего господина еще на одни сутки — что-то хотел прояснить по своим надзорным делам.

Постояв у дверей узилища, Лешка махнул рукой — ладно, не получилось сегодня, можно будет допросить и завтра, естественно, с письменного разрешения Злотоса. Впрочем — а нужно ли допрашивать? Все равно нечем прижать, да, скорее всего, перевозчик и в самом деле ни причем.