Теперь по ночам Марк не знал покоя. Ему снились темные тела, распухшие от воды руки и ноги, голова без глаз; длинные, длинные, длинные белые волосы, плавающие вокруг лица в воде; утопленник, молотящий по стенам холодильника тем самым ломом. Бух... Бух...

Марк опустил руки между ног, взял пригоршню песка и стал с силой растирать им лицо. Кожа горела; песок казался холодным. Он начал тереть сильнее, и боль загнала кошмарные видения в глубь мозга.

Глухой грохот продолжался. Наверно, никто другой и не обратил бы на него внимания. Но Марк не мог не слышать его. Он отдавался в душе, доходил до самых глубин вечности.

«Я слышу тебя, шкипер... Ради Бога, что я должен сделать?»

Тони Гейтману уже в третий раз за вечер показалось, будто к нему в сад залезли воры.

Он сидел в столовой и, подняв глаза к часам на стене, увидел: ровно десять.

«Чертовы детишки», — тихо сказал он сам себе. Однако он знал, что никаких детей во дворе не было.

Пошатываясь, Тони встал, подошел к окну и посмотрел наружу.

Темнота — и только. Если бы ему действительно хотелось проверить, нет ли там кого, он бы вышел в сад за домом.

«Давай же, старый тупой дурак, бояться совершенно нечего».

«Нет есть чего, Тони, сынок, — проговорил голос здравого смысла в глубине его мозга. — Многого, очень многого следует бояться. Ты и сам это знаешь. Не выходи отсюда. Двери заперты, окна закрыты, просто опусти шторы и...»

«Господи... проклятая задняя дверь».

Недавно он выходил на улицу, чтобы опорожнить мусорную корзинку, и был уверен, что не запер дверь.

Сердце бешено застучало, и Тони поспешил из столовой в кухню, находившуюся в задней части бунгало. Дверь в сад была захлопнута, но не заперта.

Первым порывом было просто задвинуть щеколду и повернуть американский замок. Однако более сильное желание повлекло его к двери. Необходимо убедиться, что снаружи никого нет. Неодолимое влечение подчинило его. Если там что-то есть, то ему обязательно надо увидеть. Так, услышав грохот столкнувшихся машин, нельзя не оглянуться и не посмотреть, даже если увиденное заставит еще многие годы страдать от кошмаров.

Тони медленно приоткрывал заднюю дверь, и страх словно червь точил его.

Сразу за дверью ничего не было, лишь слабо блестели плиты внутреннего дворика. Он шагнул в сад и в темноте прошел до жаровни, крутя головой вправо и влево при каждом воображаемом шорохе или движении.

«Гейтман, ступай внутрь, — пронзал его мозг чистый, обнаженный страх. — Возвращайся. Запри двери. Прячься, прячься!»

Нет... Надо посмотреть. Если это они, то он должен увидеть.

Может, они больше не опасны. Может, то, через что они прошли, изменило их.

Тони близоруко всматривался в другой конец поляны. Ночь превратила все предметы в призрачные тени: деревья, кусты, столбы изгороди. Даже мерещилось, будто они подкрадываются ближе.

Возьми себя в руки, идиот. Там ничего нет. Они...

Господи...

Один из них прямо позади!

Сердце Гейтмана мучительно сжалось, и его чуть не стошнило от страха.

Он обернулся, чтобы увидеть того, кто сзади, — тот стоял, завернувшись в просторный саван. Тони попятился, зажав руками рот и пытаясь сдержать крик.

Фигура не двигалась. Подул ночной ветерок, и саван слегка колыхнулся.

Тони Гейтман судорожно вздохнул.

Идиот... Это всего лишь солнечный зонт. Он собственноручно сложил его сегодня днем, чтобы ветер не вырвал эту штуковину из земли.

И все равно нервы его сдали. Он неуверенно, ощупью вернулся в бунгало, захлопнул за собой дверь и задвинул щеколды — одну, вторую, третью, запер английский замок и трясущимися руками накинул дверную цепочку.

Так-то лучше.

Глубоко вдыхая, чтобы успокоить колотящееся сердце, Тони покопался в кухонном шкафчике, вытащил чайное полотенце и стер с лица и ладоней струящийся пот. Поправив очки, подошел к каждому окну, проверил, заперты ли они, и тщательно задернул занавески.

Теперь надо убить тишину. Все еще неуверенно ступая, он вернулся в столовую и включил стереопроигрыватель, наполнив комнату «Временами года» Вивальди.

Обычно музыка поднимала ему настроение, и Тони с удовольствием дирижировал невидимыми оркестрами. Только не сегодня. Музыка звучала как-то мрачно и глухо в доме, который в последние дни казался слишком уж большим и пустынным.

Гейтман вернулся к столу, где были аккуратно разложены его книги и папки. Работа не давала разгуляться воображению, которое могло сгрызть Тони, как крыса.

Сперва он вклеил в папку вырезку из газеты.

ПРОПАЛ РЫБАК ИЗ КЛИТХОРПЕСА

После трехдневных поисков береговая охрана заявила, что не надеется обнаружить рыбака живым. Генри Блэквуд, 49 лет, из Парэйд-Террас, Клитхорпес, в четверг не вернулся домой после ловли. Несмотря на тщательные поиски вдоль 15-мильной прибрежной полосы, не было обнаружено никаких следов мистера Блэквуда или его рыболовного бота «Сьюзан».

«Исчез без следа, — прошептал Тони Гейтман, промакивая вырезку носовым платком. — И кажется, я знаю почему».

Он перевернул несколько страниц в папке. Они были покрыты многочисленными вырезками. Те, что находились в начале папки, теперь уже пожелтели от времени. В сущности, во всех описывалась одна и та же история.

Пропал в море... Бесследно исчез... Рыболов не вернулся в гостиницу... Рыбака смыло за борт... Тело так и не найдено...

Одиннадцатилетний Джон Стоквелл в одиночку отправился кататься на байдарке, сказав матери, что собирается поискать «занятные ракушки». С тех пор его никто больше не видел. Это случилось теплым летом, средь бела дня.

Тони вздохнул и закрыл папку. Взял скоросшиватель. На первой странице жирными черными буквами было выведено:

САФДАР

Он перевернул лист. Следующая страница была исписана его собственным четким почерком:

На протяжении всей истории армии имели особые отборные части или отдельных воинов, чтобы наносить удары и приводить в смятение врага. Римляне нанимали чернокожих нубийских воинов, которые наводили ужас на североевропейских неприятелей. У викингов были свои берсеркские церемонии, превращавших их в самых необузданных воинов, в неистовые сражающиеся машины. Германские машины создали вселявшие страх подразделения СС.

Народность урду на субконтиненте Индостан породила сафдаров. В переводе сафдар означает просто «прорывающий строй».

В те давние времена противоборствующие армии обычно выстраивались одна напротив другой длинным строем, что можно изобразить так:

Армия: хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх