Благодаря невиданному в детдомовской среде прилежанию и весьма действенному стимулу в виде лишнего свободного часа на различные игры, я сильно развил в себе свойство быстрого чтения, а также способность все схватывать на лету. Эти качества мне здорово пригодились, когда я учился в суворовском училище. И не только… -… Иво, вы меня не слушаете? – Каролина смотрела на меня с укоризной.

– Извините, – пробормотал я смущенно. – Мысли разные в голову лезут…

– Надеюсь, ничего предосудительного? – спросила она не без лукавства.

– Надежды юношей питают. И некоторых девушек тоже. – Я снисходительно ухмыльнулся. – О чем может думать человек, сидящий у одра больного? Только о его скорейшем выздоровлении.

– Вот что я ненавижу в мужчинах, так это способности врать без зазрения совести. Притом по любому, даже ничтожному, поводу.

– Да, действительно, в этом мы здорово отличаемся от женщин, которые врут и без повода.

– Нет, вы просто невозможны!

– Не сердитесь. Больным нездоровые эмоции противопоказаны. – Я встал. – Разрешите откланяться. Мне пора.

Если честно, я никуда не торопился. Мало того – мне хотелось еще часок побыть в обществе Каролины. Что было вполне простительно – почти год я был лишен женского общества; если, конечно, не считать бабки Дарьи. Но я боялся, что наша милая болтовня может снова перейти в пикировку.

– Вы еще зайдете? – сменила Каролина гнев на милость.

– Обязательно.

– Когда?

– Как только грохну мамонта, так сразу и прибегу в вашу пещерку с куском мяса. Бальзам, кстати, вызывает повышенный аппетит, а мы с Зосимой уже давно не охотились, так что из запасов у меня только консервы.

А они, как вам, надеюсь, известно, больным не рекомендуются. Вот свежая дичь – это другое дело.

– Ну, а если серьезно?

– Думаю, к вечеру. Если, конечно, мне повезет.

– Иво, не оставляйте меня надолго одну, – жалобно попросила Каролина. – Иначе я с ума сойду.

– Это почему? – спросил я механически, хотя ответ мне был известен заранее.

– У моих хозяев словесный понос. Особенно этим отличается бабка. Она меня достала. Сядет возле кровати и трещит так, что уши закладывает. И никуда не денешься…

Она посмотрела на меня с надеждой. Ну, как же, сейчас растаю… Еще чего. Намек мне был понятен.

Каролина снова рвалась внедриться в мою холостяцкую обитель. Нет уж, дудки! Я сам себе не враг. Я дорожил не только свободой, но и собственной жизнью. Поди, знай, что на уме у этой мамзели…

Но я был доволен – план Зосимы под кодовым названием "Укрощение строптивой" работает вполне удовлетворительно. Неделя-другая жизни у Коськиных – и спесивая нахальная девица, по идее, должна превратиться в пушистого ласкового козленочка. Что и требовалось доказать.

В противном случае моя спокойная и безмятежная жизнь на "острове" может дать глубокую трещину.

Вернее, превратится в пропасть без дна – она и так уже пошла на перекос со времени моей фатальной рыбалки.

– Побольше оптимизма, девушка, побольше оптимизма! – заявил я с наигранной бодростью. – Все не так плохо, как кажется с первого взгляда. Думаю, что скоро у ваших хозяев пропадет желание трепаться попусту. Пока вы для них новенькая, а общение с новым человеком гораздо интереснее, нежели с местными аборигенами. Кстати, обещаю: когда выздоровеете, возьму вас на охоту. Она в этих местах просто великолепная. Ну, всех благ… – С этими словами я поторопился выскочить за дверь – чтобы Каролина не успела открыть рот.

Зосима неприкаянно маялся на крыльце. Я едва не сшиб его, когда выбежал наружу.

– Бузит? – спросил он с хитрецой.

– Нет. Перевоспитывается.

Мы с пониманием переглянулись и весело расхохотались.

Как я уже рассказывал, охота в наших местах – сплошное удовольствие. Конечно, за крупным зверем приходилось побегать, но мелкая живность – зайцы, дикие гуси и утки, перепела, серые куропатки, тетерева, глухари и прочая – бегала и летала уже за околицей, нимало не смущаясь присутствием немногочисленных жителей деревни. К осени окрестные леса буквально кишели дичью.

Нередко я даже не пользовался ружьем, а ставил на пернатую живность силки и ловчие сети. Этому меня научил Зосима. В основном, таким образом из-за своей неизбывной лени он промышлял до моего появления в деревне.

Зосима ходил со мной на охоту больше для компании, нежели по причине острой надобности в свежем мясе.

Наверное, в глазах Зосимы я был вполне приятным собеседником. Не говоря уже моей способности терпеливо, не перебивая, выслушивать его философские сентенции.

Вот и сегодня я решил отказаться от огнестрельного оружия, а захватил с собой лишь охотничий нож и сумку для дичи. Все остальное я оборудовал загодя, два дня назад. Притом совсем недалеко от дороги, которая вела на станцию, – уж больно не хотелось мне лишний раз бить ноги по лесному бездорожью.

Наверное, вирус лени от Зосимы уже проник в мой организм.

Первый силок принес сплошное разочарование. В него попалась глупая куропатка, но я увидел лишь разбросанные перья и несколько капель крови. Скорее всего, здесь похозяйничала лиса.

Рыжая плутовка не оставила мне даже отгрызенной куропачьей головы; а только так можно было вынуть птицу из петли. Возможно, мои охотничьи угодья посетил даже целый лисий выводок, что меня, конечно же, не порадовало.

Посещения мест, где я насторожил второй, третий и четвертый силки, оптимизма не добавили. Пусто.

Похоже, появление в деревне Каролины, подумал я с внезапно нахлынувшим раздражением, дурно повлияло даже на окрестную дичь, которая решила в срочном порядке сменить дислокацию. Так сказать, от греха подальше.

Но уже через полчаса мое мнение резко изменилось – в сетях запутался жирный глухарь-самец. По первой прикидке, на глазок, он весил не менее шести килограмм. Такая охотничья удача приободрила меня лучше, нежели рюмка моего знаменитого бальзама.

Перекинув через плечо сумку с добычей, я было направился к дороге, чтобы вернуться в деревню, но тут же застыл, прислушиваясь. Какие-то механические, чуждые природе звуки, нарушили лесную тишину. Они доносились со стороны Северьяновой гати.

Это меня насторожило и вызвало неприятные ассоциации. Я уже знал, что через Северьянову гать обычно пытаются проехать в деревню люди, которым неизвестны местные реалии. Чужие люди.

От станции до гати когда-то проложили дорогу, чтобы начать лесозаготовки, но построить приличный мост не догадались. Почему лесозаготовители так и не появились в наших местах, про то история умалчивает.

Дорога – скорее, широкая просека с жиденькой гравийной подсыпкой в не очень заболоченных местах – постепенно зарастала древесным молодняком, но по ней все же можно было при определенных условиях (в основном в засушливую пору) благополучно добраться до Северьяновой гати.