– Ну что вы! – воскликнула Ольга. – Мы ведь в самом деле очень быстро справились, и вообще, мне это нисколько не трудно, и я…

– Я не могу с вами расстаться, – прервав ее сбивчивый лепет, сказал он.

Он впервые произнес это вслух.

«Я тоже», – хотела сказать она.

И не смогла ничего сказать. Потому что Сергей взял ее руку и поднес к своим губам. Это был такой неожиданный жест, такой для него невозможный… Да, именно невозможный. Ольга не удивилась бы, если бы он обнял ее, поцеловал да хоть на руки подхватил прямо здесь, на улице! Но вот этот жест, порывистый и робкий…

Ее рука пылала в его руке, как будто попала в костер. Губы у него были, словно раскаленные угли.

«Я думаю библейскими словами, – мелькнуло у Ольги в голове. – «Глаза его – как голуби при потоках вод…»

Это была последняя связная мысль, которая посетила ее голову.

– Пойдемте ко мне хоть ненадолго, – сказал Сергей. – Я тут рядом живу.

И она кивнула и быстро пошла за ним к машине.

Сергей жил на Пироговке, в старом шестиэтажном доме.

– Я, когда из Твери в Москву после армии приехал, то дворником устроился, – сказал он, открывая скрипучую дверь подъезда. – И комнату здесь получил.

Не то чтобы эти слова были неуместны, просто были сейчас не нужны любые слова. Наверное, Сергей это почувствовал. Он молчал все время, пока поднимались на третий этаж, и Ольга молчала тоже.

Квартира была коммунальная. Едва Ольга вошла в полутемный общий коридор, куда выходило шесть дверей, как сразу же почувствовала глубокую бесприютность этого жилья.

Это ощущение не изменилось и в комнате. Она была угловая, поэтому в ней было два больших окна, но все равно она не выглядела светлой и просторной, хотя ее нельзя было назвать маленькой, да и потолки были высокие. Возможно, неуют ее был связан с пустотой. Ольга и сама не любила чересчур заставленного жилья, но здешняя пустота, даже пустынность была такой всеобъемлющей, что нагоняла уныние.

К тому же на окнах не было занавесок. Солнце клонилось к закату и заглядывало в комнату прямо, резко.

– Вы, наверное, недавно женились, Сергей, – сказала Ольга.

Ей казалось, что недавней женитьбой можно как-то объяснить необустроенность его жилья. Но вообще-то она сказала об этом из-за той же тревоги, которая не только не отпускала ее, но, наоборот, усиливалась с каждой минутой.

– Да. – Он смотрел на нее не отрываясь. Солнечные лучи освещали его лицо, и по лицу тенями и отблесками гуляло волнение. – В начале лета. Как раз накануне…

В последней его фразе прозвучала горечь. Ольга хотела спросить, накануне чего, но тут же поняла это сама и спрашивать не стала.

– Она забеременела, и я женился, – сказал Сергей.

В комнате было тепло, но они чувствовали себя так, словно попали в оледеневший лес.

Нет, наверное, это только она так себя чувствовала. А у Сергея, когда он обнял ее, не было в руках ни льда, ни холода. И поцелуй его был горяч. Первый поцелуй, и второй, и третий – он целовал Ольгины губы, и виски, и плечи, перечеркнутые узкими ленточками шелкового сарафана… С утра было жарко, она надела только легкий сарафан, и это была слишком слабая преграда между его губами и ее телом, а ей не хотелось и вовсе никаких преград… Она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, и обняла Сергея, чтобы не упасть, и он сразу прижал ее к себе так крепко, что дыхание у нее занялось еще сильнее, хотя сильнее уже, ей казалось, было некуда…

Мир померк, исчез, скрылся за краем его объятий. Да и существовал ли он вообще, тот мир?

Вдруг его объятия разомкнулись.

– Не могу я без тебя, – задыхаясь, проговорил Сергей. Он чуть отстранился, чтобы видеть Ольгины глаза. В его глазах стояло отчаяние. – Не могу! Дни считаю тебя увидеть. Оля!.. Что ж это такое, а? Тогда, в дождь… Только и думал: пусть бы никогда он не кончался… Оля, Оля…

Он говорил сбивчиво, торопливо, и целовал ее, и снова говорил, как будто боялся захлебнуться поцелуями и словами, и прижимал ее к себе все крепче, и хорошо, что прижимал, иначе она давно упала бы.

Она не знала, что будет дальше. Никогда такого с нею не было – чтобы прошлое и будущее превратились в единственную точку настоящего. Сияние этой точки было таким ослепительным, что невозможно было открыть глаза.

Да и зачем было их открывать? Ольга чувствовала Сергея всем телом, и это чувство было настолько сильным, что она не нуждалась сейчас в тех обыкновенных пяти чувствах, которые даны человеку природой.

Он поднял ее на руки и понес к дивану. Он шел медленно, потому что и на ходу продолжал целовать ее. Он, конечно, не смотрел под ноги, поэтому споткнулся и чуть не упал. Что-то зашелестело у него под ногами, рассыпалось по полу. Этот шелест заставил Ольгу посмотреть вниз.

Разноцветные детские пакетики вывалились из большого пакета и устлали протертый ковер. Они по-прежнему были похожи на крылья бабочек, только теперь уже неживых – так мертво шелестели они у Сергея под ногами.

Ольга не могла отвести от них взгляда. Она опомнилась только когда Сергей положил ее на диван.

– Господи боже мой! – прерывисто проговорила она. Ее голос прозвучал в тишине комнаты слишком громко. – Как же так?!

В это действительно невозможно было поверить. Такого с ней не только никогда не было – такого просто не могло с нею быть.

– Что ты?

Сергей не успел лечь рядом с ней, он сидел на краю дивана, его рука лежала у нее на плече. Его глаза были прямо над Ольгой, она отчетливо видела, как они блестят.

Ольга села на диване так резко, что он отшатнулся.

– Я пойду, – отводя взгляд, торопливо проговорила она. – Пусти меня, пожалуйста.

Он молча поднялся с дивана. Не глядя на него, Ольга тоже встала и прошла к двери.

Он догнал ее уже в прихожей, когда она пыталась открыть входную дверь со множеством каких-то доисторических, замысловатых замков. Он помог ей открыть замки так же молча. И только когда она перешагнула порог, наконец сказал:

– Не уходи.

Не оборачиваясь, Ольга бросилась к лестнице. Невозможно было ожидать сейчас лифт, чувствуя спиной его взгляд. А обернуться и встретить этот взгляд было еще невозможнее.

Она боялась, что он станет ее провожать. Но, пока она бежала вниз, по всей лестнице раздавалось только цоканье ее каблучков, тревожная чечетка ее побега.

И все это время Сергей молча стоял там, где она его оставила, – стука закрывающейся двери Ольга не слышала.

До самого конца Пироговки она не шла, а бежала. И только у метро опомнилась – сначала замедлила бег, а потом просто пошла, все замедляя шаг.

«Как я могла?! – Мысли сначала тоже словно бы бежали у нее в голове, но постепенно сделались спокойнее и отчетливее. – Совершенно незнакомый мужчина сказал: «Я тебя хочу, пойдем ко мне», – и я пошла, ни секунды не задумываясь! Нет, «я тебя хочу» он все-таки не сказал… Да какая разница! Все равно это бред какой-то, не может со мной такого быть! Не могло…»