Почти танцевальным движением отец повернулся, становясь к двери боком и кончиком трости приоткрыл дверь пошире. Ничего. Он еще мгновение постоял, напряженно прислушиваясь, и скользнул во тьму. Старший Штольц последовал за ним.

Позади Мити в седле заворочался Ингвар.

- Сидите, - бросил через плечо Митя. - Нет там никого, ни живых, ни мертвых.

- Почему вы им не сказали? - требовательно вопросил Ингвар.

- Я еще не решил, рассказывать ли отцу. И если рассказывать, то - что.

- Как всегда, лишь о себе и думаете! - обвинил Ингвар. - А они там крадутся, остерегаются.

— Вот и хорошо, - кивнул Митя. - Вдруг я ошибаюсь? Не так давно я начал чувствовать подобные вещи.

- Великие Предки, вас, похоже, и впрямь фейри подменили! Но не в младенчестве, а прямо сейчас! Признать, что ошибаетесь, - съязвил Ингвар и тут же с любопытством спросил. - А вы всегда чувствуете? Ну есть кто-то, нет никого, живые там, мертвые.

- Я... - Митя на минуту призадумался и сам растерялся. - Я не знаю! Нет, не всегда. Раньше не всегда, а сейчас — вот ... Это что же выходит, я теперь всегда и всюду буду людей чувствовать - и живых, и мертвых? - расстроился он. - Я же так с ума сойду!

- Возможно, этой способностью можно как-то управлять, - попытался успокоить его Ингвар. — Это всё изучать нужно, знаете ли, а не на личные впечатления и старые сказки полагаться!

- Эй, эй, вы кто такие? Что возле участка по ночи делаете? - городовой, шагнувший из темноты под свет фонаря над крыльцом, замер на миг, закрываясь ладонью, а потом начал судорожно скрести пальцами кобуру паро-беллума.

- Пока он тут щурится, его раз пять убить можно, - окидывая городового безнадежным взглядом, проворчал Митя.

— Это вина Кровных и правительства, что вы не только народ, но и вот – даже сатрапов ваших - в невежестве держите! - отрезал Ингвар.

- Что вы там ботаете? - рявкнул городовой, беря их на прицел. - А ну - слезай!

Дверь участка распахнулась и дуло паро-беллума дернулось в ту сторону.

- Э ... ваше высокоблагородие? - растерянно пробормотал городовой, неуверенно опуская паро-беллум.

- Новенький? Из пополнения? - отец скользнул по нему рассеянным взглядом.

- Из Александровска переведен.

- Во время дежурства что-нибудь видел? Слышал? Может, мимо проезжал кто?

- Никак нет - никого подозрительного! - немедленно вытянулся во фрунт городовой. - А то б пресёк - на корню, так сказать! Для того и поставлен, службу знаю.

Вытирая руки платком, из темноты за дверью выступил старший Штольц - городовой чуть снова не вскинул паро-беллум от неожиданности.

- Спокойнее! - рявкнул на него отец. - Ну что, Свенельд Карлович?

- Насколько могу судить, ни один из замков не взломан.

- Хотите сказать, что их всех разом Пек унес? - раздраженно бросил отец.

- Я всего лишь хочу сказать, что замки, не были сломаны, - мягко ответил Свенельд Карлович, и отец тут же отвернулся и резко выдохнул:

- Простите. Не хотел вас обидеть. Но, Предки, пустой участок! Кабинеты, камеры, все заперто и никого!

- А... а мертвецкая? - срывающимся голосом спросил Митя. - Там тоже никого?

- Там - мертвецы. Вполне благопристойно лежат на своих местах, разве что вокруг каждого стола зачем-то выложен круг из обломков кирпичей. Зачем это господину трупорезу, нынче не спросишь - его нет.

- Так это ... Имею честь доложить, на квартире своей трупорез. Он мимо моего поста еще ввечеру проходимши. Его-то я уже запомнил - больно личность характерная, сам чисто мертвяк, особливо, когда выпимши, - влез городовой. - Ну, дык он же не подозрительный, можно сказать, свой брат-служака, хоть и по трупам ...

- А кого еще не-подозрительного видел? - напряженно спросил отец.

- Дык много кого! Подводы с кирпичом проезжали, мастеровые шли, купцы опять же, даже господа дворяне изволили на прешпект на вечернюю променаду выйти, - городовой сунул руку за обшлаг мундира. В руке оказался паро-беллум, городовой охнул, сконфузился, суетливо затолкал оружие в кобуру, и наконец вытащил изрядно растрепанную записную книжку, смущенно поскреб ногтем жирное пятно - от пятна ощутимо тянуло чесночной подливкой. - Про всех слушать изволите?

- А вы что же, всех записываете? - без долгих церемоний отец выдернул книжку у городового из рук.

- Дык... как на учебе сказывали: записи оченно способствуют наблюдению за благонадежностью и раскрытию преступлениев, - городовой преисполнился старательной важности. И тут же снова засмущался. - Токмо всех-то записывать у меня не выходит, шмыгают больно шустро, а пишу-то я дюже медленно: пока одного запишешь, другой уж и мимо пробег. Грамоте не шибко обучен, извиняюсь, - почти шепотом добавил он.

За спиной у Мити обидно хмыкнул Ингвар. Хотя Мите-то что - не его дело заботиться о грамотности нижних чинов полиции. Вон, пусть отец мучается!

Отец явственно мучился, разбирая при свете фонаря расплывшиеся на листах каракули:

- Семейство с супружницей и дётьми числом семь... барышни гулящие, но приличные, три штуки ... Это еще что за три штуки барышень?

— Это которые по прошпекту так себе гуляют, не заради кавалеров, а заради свежего воздуха. Да оне и не гуляли даже, а до дому поспешали, час то уж поздний был. Я их до угла проводил, чтоб чего не вышло, а там на следующем углу уж Макар стоит, так, от городового до городового, и дойдут безопасно.

- Хвалю, - кивнул отец, возвращая книжку, и городовой расцвел. - А после прилично-гуляющих барышень уже никого и не было?

- Его благородие проезжали, но их-то я уже писать не стал, - заталкивая книжку в карман, пропыхтел городовой - растрепанная книжка в карман не влезала.

- Какой еще «его благородие»? - страшным шепотом спросил отец.

Городовой вздрогнул, многострадальная книжка хлопнулась в грязь.

- Дык... полицмейстер наш, а с ним еще городовых трое, и статские какие-то, потрепанные, на арестантов похожие, четверо человек, - зачастил он. - Как раз в чуде-юде навроде этой ехали. - он ткнул в паро-телегу. - Я думал, ваша и есть.

- Полицмейстер, значит, - процедил отец и на скулах его заиграли желваки. Он повернулся к Свенельд Карловичу. - В участке на ночь оставались трое городовых из старых, которые давно служат, двоих я собирался отправить в отставку, как