Сам же хозяин, вошедший в избу следом за гостями, указал им на лавку:

– Там садитесь. Сейчас чаю налью, самовар не остыл еще, а на ужин будет вам пареная репа, курицу ради вас резать не стану, их у меня всего три да Петька-петух.

– А картошка хотя бы есть? – сглотнул Васюта.

– Картошку тоже не дам, мало ее в тот год уродилось, а молодой еще не наросло.

Чай был травяным – смесь кипрея и брусничных листьев, – но на удивление вкусным, да и к пареной репе Лом с детства привык. А вот Капон с Васютой, вкушая этот популярный издревле русский продукт, поначалу морщились, кривили носы от непривычного запаха, но ничего, голод взял свое, съели в итоге все предложенное подчистую.

Только вот с Заном вышла накладка, едва не обернувшаяся провалом шитой белыми нитками легенды.

– А ты, богатырь, чего не ешь? – обратил хозяин внимание на то, что один из чужаков не прикоснулся ни к чаю, ни к репе. – Вон ты какой здоровенный, я думал, ты вмиг все сметешь да еще попросишь.

– Мне не надо, – брякнул кибер.

– Как это не надо? – вздернул дед седые брови. – Святым духом, что ли, питаешься?

– Он сыт, – поспешно вставил взломщик. – Он зайца съел. Вот прямо сейчас, когда с сопки спускались, подстрелил и слопал. Целиком.

– Что, и с вами не поделился?

– Он его сырым схарчил, костер мы разводить побоялись, чтобы не привлекать внимания. Ну а мы сырое мясо не едим.

– А сам он это сказать не может? – подозрительно прищурился старик. – Что-то он у вас вообще какой-то странный.

– Трудное детство, – вновь поспешил ответить за кибера Лом. – Рос без родителей, голодал, беспризорничал. Он даже читать не умеет, ну и говорить не очень любит.

– На голодающего он не шибко похож. Как два меня в плечах-то.

– У него кость широкая, – вставил слово и Капон. – И это он ведь в детстве голодал, а стал взрослым – отъелся. Ну и накачался. Он у нас железо тягать любит.

– Я не люблю железо! – возмутился было Зан, но Лом так пнул его ногой под лавкой, что кибер тут же исправился: – Я его только есть не люблю, а так это вполне хороший металл.

– Ладно, – мотнул старик лысиной. – Не мое это дело, кто из вас чего любит. Лучше давайте-ка теперь подробно расскажите, что вы в Мончетундровске забыли. То, что вы ради интереса размяться решили, – это вы кому другому рассказывайте. Мой отец в былые годы в полиции служил, я много от него в детстве чего по службе наслышался, да и сам, повзрослев, тут пытался хоть какой-то порядок установить. Так что вешать мне лапшу на уши не советую.

– Давайте для начала познакомимся, – сказал Васюта. – А то мы в самом деле как на допросе.

– Допрос-то как раз с того и начинают, – усмехнулся старик. – Фамилия, имя, прозвище… Ну да ладно, и правда не по-людски мы как-то. Меня Иваном зовут. Хотя все давно Околотом кличут, так что и вы так называйте.

– Почему Околотом? – удивился Васюта.

– Мой отец, Гунтар Силдедзис, из латышей был, он на Север в молодости переехал. А тут как-то к чужеземцам не особо привыкли; ничего плохого, правда, не делали, но над говором его посмеивались. Вот он меня Иваном и назвал, да еще и фамилию мне в метрику записал не Силдедзис, а Околотов.

– Но почему?! Чтобы вы всех… это… колотили?..

– Что еще за дурь? – нахмурился дед. – Скажи еще, чтобы хреном груши околачивал! Просто мой отец служил в Городском полицейском управлении в чине околоточного надзирателя, а службу свою он любил и почитал. Отсюда и Околотов.

– А я – Вася Сидоров, – поспешно, будто извиняясь за оплошность, представился Васюта.

– Давайте будем проще, – сказал вдруг Капон. – Раз уж мы сталкеры, то обойдемся позывными. Ну, то есть прозвищами. Вот вы – Околот, а мы – Лом, Зан, Васюта и Капон, – поочередно указал он на каждого, ткнув себя последним в грудь.

– Погодь, – нахмурился Околот. – Что еще за сталкеры? Сыщики, что ли?

– А об этом сейчас Капон разъяснит, – подмигнул взломщик двойнику: тебе, мол, теперь карты в руки, как и договаривались.

Глава 11

Капон не подвел. Как и договаривались, особой околесицы не нес, но кто такие сталкеры – рассказал вполне доходчиво. Всю терминологию – аномалии, артефакты и прочее – он взял из прочитанных книг и сыгранных игр, но к состряпанной на ходу легенде прилепил довольно аккуратно. Сказал, что к границам Помутнения, которое сталкеры между собой называют Зоной Севера, некоторые смельчаки из Романова-на-Мурмане и окрестных населенных пунктов выбираются не столько чтобы поживиться, а скорее ради азарта, чтобы пощекотать нервы. А сталкеры – это и есть те самые рисковые авантюристы, к которым как раз относятся и они с Васютой – из Лапландии, и Лом с Заном – из Романова-на-Мурмане, которые к ним иногда присоединяются.

– Но по краешку Зоны нам шариться надоело, артефактов там почти нет, – сказал, завершая объяснение, Капон, – вот мы и решили отправиться в самое ее сердце, то есть к вам.

– Понятно, – внимательно выслушав гостя, произнес Околот. – У нас тут артефакты твои называют гостинцами, аномалии – оказиями, а порождения Помутнения, или этой вашей Зоны Севера, по-разному – тварями, мерзотой, утырками…

– Значит, в Мончетундровске тоже есть сталкеры? – не удержался Лом.

Старик негромко, скрипуче рассмеялся.

– А тут только они и есть, получается. Как тут еще прожить, если гостинцы не искать?

– Значит, и вы их тоже ищете? – спросил Васюта.

– Вот что, сталкеры, – погладил лысину Околот. – У нас тут «выкать» не принято. Меня уже корежит от этого. Обращайтесь ко мне по-нормальному.

– Но вы же старше!

– А ты – толще. И что?

– Разве я… – втянул живот Васюта. – Ну ладно, давайте на «ты». Давай то есть. Так ты что, тоже гостинцы ищешь?

– Поначалу искал, но все ж я и правда староват для этого, чего уж. Так что лет пять уже как забросил. Меня, вон, огород кормит, теплица, курочек, опять же, держу. Климат-то у нас, на Севере, после тех катаклизмов в сороковых-пятидесятых поменялся, сами знаете, теплее стало, так что растет все неплохо, мне хватает. Бывает, и людишки из города по старой памяти захаживают, когда рассудить что-то надо. За помощь что-нибудь вкусненькое или полезное оставляют. Но это редко бывает, чаще там проблемы по-другому решают: кто сильней – тот и прав.

– А много вообще людей в городе? – поинтересовался Капон.