Было очевидно, что Вуттон задает вопросы, а индеец отвечает отрывистым бурчанием, сопровождая слова резкими жестами – выглядело это весьма живописно и наглядно. Даже я сообразил, когда речь зашла про бизона – вождь изобразил рукой фигуру, очень похожую на буйвола, щиплющего траву. Один из жестов он повторил несколько раз: быстрое режущее движение пальцами правой руки поперек кисти левой. Как мне стало позже известно, имелись в виду шайены, чье прозвание было «Отрезанные руки».[62] Потом Вуттон пригласил индейцев присоединиться к своей тошнотворной трапезе из бизоньих кишок, и, чтобы развлечь двух остальных, Хвост с проводником устроили соревнование: взяв длиннющую кишку, они начали ее есть с разных концов, чтобы посмотреть, кто успеет заглотить больше. Индеец победил – я избавлю вас от подробностей, скажу только, что они проглатывали ее целиком, на разжевывая, и Пятнистый Хвост, резко дернув головой назад, сумел отыграть изрядный кусок, уже проглоченный было Вуттоном![63]

Десерта не было, поэтому я, по подсказке Дяди Дика, выдал всем троим по сигаре. Они слопали их и отправились восвояси, без спросу прихватив с собой остатки бизоньей туши. Признаюсь по совести: никогда еще меня так не радовал уход гостей.

– Я заметил их следы прошлой ночью и решил, что сегодня они покажутся, – говорит Вуттон. – Охотничий отряд – впервой вижу брюле к востоку от Неошо. Охотятся на бизонов, ясное дело, но когда они стали загинать про большие стада у Арканзаса, я смекнул, что на уме у них пауни. Слишком много вермильона[64] для охотников, да и по следам я насчитал с полсотни мустангов. Ага. Сдается мне, не пройдет много времени, как несколько пауни отправятся на свидание со старым джентльменом.

Это означало, что пауни будут убиты и попадут в ад. Но не могут ли сиу напасть на нас? Надолго задумавшись, Вуттон пожал плечами.

– Точно не скажу. У Пятнистого Хвоста язык прямой, но все ж сиу – те еще пакостники: не будь меня здесь, они вполне могли бы обобрать вас до нитки, а может, и волосы прихватить тоже. Но мне сдается, эти довольно миролюбивы. Вроде как. Ух-ху.

Меня бросило в жар. Полагаю, до этих пор я и не думал про индейцев, не принимал их всерьез – поездка покуда казалась сущей прогулкой, в Вестпорте все выглядели такими веселыми и уверенными, да и от цивилизации с ее пароходами, припасами и солдатами нас все еще отделяло не более нескольких дней пути. И вот, откуда ни возьмись, появляются три размалеванных дьявола – и это еще мирные, как полагает Вуттон, и ты понимаешь, что до Санта-Фе тысячи миль дикой пустыни, кишащей целыми племенами опасных мерзавцев – каких угодно, но только не мирных. Когда тебе рассказывают всякие истории и побасенки, ты слушаешь их вполуха, напоминая себе, что твой караван хорошо вооружен и охраняется. Но стоит увидеть их вживую, во всей этой жуткой раскраске и перьях, и твоя дюжина винтовок, револьверов и восемь жалких фургонов начинают казаться утлым челноком в бушующем море.

Так что я без обиняков спросил у проводника, каковы наши шансы добраться до Санта-Фе без серьезных… хм-м… помех. Впрочем, какая разница – назад пути не было, я не осмелился бы вернуться в долину Миссисипи и вновь улепетывать от погони. Дядя Дик поскреб затылок и поинтересовался, есть ли у меня карта.

– Глядите-ка, – говорит. – До самой переправы через Арканзас мы можем не беспокоиться: Пятнистый Хвост уверяет, что в районе Большой Излучины полно стоянок шайенов и арапахо, а они не враждебные, это точно. Зато он помянул про военные партии навахо, команчей и кайова в округе Симаррона, это к западу. Еще говорил про апачей на реке Канейдиан и ютов на Пикетуайре. Ходят слухи, что Уилл Бент и Сент-Врен оставили Большой Приют. Поверю этому, когда сам увижу. Но все может оказаться и неправдой – кто рискнет поручиться?

«Господи Иисусе, – думаю я, – многовато для пикника в прериях». Но Вуттон утешил меня, сказав, что Пятнистый Хвост может врать: всем известно – индейцы никогда не говорят правды, если только им деваться некуда.[65] Кроме того, у Рощи Совета мы можем влиться в какой-нибудь большой караван, который окажется по зубам только очень многочисленному и отчаянному военному отряду.