зло), но того, которое лишает венцов по трудах, — этого неодолимого наветника нашему спасению, который под самыми небесными кругами ставит против нас свою засаду и усиливается ниспровергнуть добродетели, пустившие стебли свои даже до неба. Ибо когда видит, что купец благочестия наполнил уже корабль своего разумения всякими товарами добродетелей, тогда, возбудив свою бурю, старается опрокинуть и потопить ладью. Ибо, убедив ум пловца, поспешающего к горнему Царству, обратить взоры на дольнее и на человеческую славу, внезапно развевает все душевное богатство и, основания добродетели сравняв с землею, ниспровергает труды, досягавшие до небес, доведя до того, что за сделанное нами просим у людей себе награды мы, которым надлежало, устремляя взор к единому Богу и Ему соблюдая в тайне добрые дела свои, от Него Единого ожидать достойного себе воздаяния.

А мы, предпочтя попечению о добре ради Бога делание ради славы от людей и от них требуя себе суетной награды — похвалы, достойно и праведно лишаемся Божиих воздаяний, не для Бога трудясь, но отдав себя в работники людям, а от них вместо наград получая потерю всех наград, чего же можем просить себе у Бога, для Которого ничего не захотели сделать? И что сие справедливо, выслушай, как Священное Евангелие говорит о тех, которые делают добро ради людей: Аминь глаголю вам, восприемлют мзду свою (Мф. 6, 5).

Посему будем убегать тщеславия, этого льстивого грабителя духовных богатств, этого приятного врага наших душ, этого червя, подтачивающего добродетели, — тщеславия, которое с удовольствием расхищает наше добро, намазывает медом отраву своего обольщения и умам человеческим подает губительную чашу для того, думаю, чтобы они без сытости упивались сею страстью, потому что слава человеческая сладостна для неопытных, а сверх того делает, что плененные ею легко погрешают и против здравого суждения. Ибо домогающийся этой славы отступает от собственных суждений, почитает же достоуважительным то, чему могут подивиться первые из встретившихся с ним. Хотя бы они, будучи порочны или неразумны, стали дивиться худому, все-таки желающий похвал то и сделает, что, по его мнению, предполагают хорошим эти судьи собственных его предначинаний. А таким образом, тщеславие бывает не только искоренителем добрых дел, но и путеводителем к делам лукавым.

Поэтому, имея ввиду здравый разум и Бога — наставника здравого разума, надобно идти тем путем, каким поведет Бог. Если иные похвалят сей путь, должно не ставить в великое их похвалу, обращая взор к горнему Хвалителю, и только радоваться за них, что имеют правильное суждение о добре. Если же другие будут порицать, то не должно стыдиться сего, но жалеть о них, как о не имеющих здравого суждения и пребывающих в страшном помрачении разумения.

Глава 11

О благовременном употреблении слова

Таковы главные из добрых дел, описанные нами не в соответствии собственному величию добродетели, но соразмерно с нашими силами. Следующие же за сим добродетели, какими обыкновенно украшаются нравы, всякий, думаю, без труда увидит сам. Таково, например, благовременное употребление слова и произношение оного на пользу. Полезным же будет или беседовать о добродетели вовремя, или вести речи по настоятельной и неминуемой нужде, или вообще для созидания слушателей, а прочих речей как излишних и бесполезных избегать.

Глава 12

О том, что подвижнику не должно вдаваться в шутки

Надобно воздерживаться от всякой шутливости, так как со многими, занимающимися этим, случается, что погрешают они против здравого разума, когда душа развлекается смехом и теряет собранность и твердость ума. А нередко зло сие, возрастая постепенно, оканчивалось сквернословием и крайним бесчинием: столько-то несовместны между собою трезвенность души и излияние шутливости! Если же когда, чтобы дать себе некоторую ослабу, нужно разогнать угрюмость беседою, то да будет слово ваше исполнено духовной благодати и приправлено евангельскою солью, чтобы оно изливало из себя благоухание внутренно мудрого домостроительства и вдвойне увеселяло слушателя: и успокоением, и даром разумения.

Глава 13

О кротости и о том, каким образом появляется любовь

Подвижник должен как можно более быть исполнен кротости, потому что он или приобщился, или желает приобщиться Духа кротости, а приемлющий в себя сего Духа должен уподобляться Приемлемому. Если же когда нужно и негодование, а именно на леность подчиненного нам, то негодование да будет растворено рассудительностью. Ибо и нож употребляют убийцы, употребляют и врачи. Но одни, поелику действуют ножом по гневу и жестокости, совершают им дела самые безрассудные, убивая подобных себе, а другие, поелику с рассуждением приступают к действию ножом, извлекают из сего великую пользу, потому что спасают жизнь находившихся в опасности. Так, умеющий негодовать с разумом делает великую пользу тому, против кого обнаруживает негодование, исправляя его леность или лукавство, а обладаемый страстью гнева не производит ничего здравого.

А что и заботящимся о кротости прилично благовременное негодование, явствует сие из следующего. И Моисей, о котором засвидетельствовано, что был кроток паче всех человек (Чис. 12, 3), когда потребовали обстоятельства, вознегодовал и до того простерся в движении гнева, что негодование свое заключил убиением единоплеменных — однажды, когда соорудили они тельца (Исх. 32, 27), в другой раз, когда осквернились Веельфегором (Чис. 25, 5).

Поэтому и кроткому можно разгорячаться с разумом, не повреждая в себе совершенства кротости. Оставаться же неподвижным или не показывать негодования, когда должно, есть признак недеятельной природы, а не кротости. Но за кротостью обыкновенно следует и незлобие, потому что кротость есть матерь незлобия. А в людях истинно кротких, не имеющих тяжелого нрава, не менее сего бывает и благости, потому что благость — основа кротости. Все же это, взаимно срастворенное и совокупленное вместе, производит из себя наилучшую из добродетелей — любовь.

Глава 14

О благоразумии

Но всеми поступками должно руководить благоразумие. Ибо без благоразумия и все то, что по-видимому прекрасно, от неблаговременности и несоблюдения меры обращается в порок. А когда разум и благоразумие определяют время и меру благ, тогда от употребления их получают удивительную выгоду и дающие, и приемлющие сии блага.

Глава 15

О вере и надежде

Всеми же начинаниями да руководит вера в Бога и да сопутствует ей благая надежда, чтобы верою укреплять нам в себе душевную силу, а благою надеждою возбуждать в себе усердие к доброму. Ибо человеческое начинание в рассуждении доброго не совершится без помощи свыше, а вышняя благодать не снизойдет на того, кто не прилагал о сем старания. Напротив того, в совершении добродетели должно соединиться