Тяжелое дыхание с той стороны стенки еще некоторое время шумело в стальной лист, стремительно охлаждавшийся после захода солнца, затем тихие шаги удалились.

Странно. Нора прислушалась внимательнее, затем подалась ближе к стенке, ухо приникло к одной из щелей. Контейнер Лека в другой стороне. Куда он пошел?

Нора приоткрыла люк в крыше. Тусклые звезды не давали разглядеть окрестности – темень, хоть глаз выколи, уже в нескольких метрах ни зги не видать. Пришлось быстро одеться, вылезти и отправиться на поиски. Ее вело не любопытство, а непонятная тревога. Что-то в уходе Лека было не так.

Пропавший нашелся быстро, он медленно брел из поселка вдоль отхожего оврага. Нора следовала позади на пределе слышимости и видимости. Стоило Леку резко обернуться или вдруг пойти назад, он узнал бы, что за ним следят. Но он просто шагал вперед – ноги переставлялись бездумно, мысли были далеко.

В дальнем конце овраг уже не назывался отхожим, в этой части он напоминал пропасть, где далеко внизу ощерились клыками каменные пасти.

Лек встал на краю обрыва. Кажется, он собрался броситься вниз. Дурак. Из-за того, что девочка не простила? Не простили – докажи, что достоин прощения! Бегство от проблем и от самой жизни – как раз доказательство обратного.

Лек с трудом балансировал на краю. Прийти сюда смог, а сделать шаг в бездну не хватало духа. Но ведь дошел. Уйти не позволит гордость, которая все же есть – иначе бы не пришел. Счет шел на секунды.

– Не надо! – завопила Нора, когда он дернулся было вперед.

На ходу она раскрыла рюкзак и расправила крылья.

Лек испуганно оглянулся, но ступня уже скользнула по каменной крошке уступа, и за ногой поехало вниз все тело. В последний момент, когда сверху оставалась только голова, его руки ухватили торчавший на краю острый камень, и Лек повис, болтая ногами.

– Нора!!!

– Держись!

Она схватила его руку и потянула на себя. Лек отпустил камень и протянул вторую руку.

Это было ошибкой. Вес оказался неподъемным. Нора охнула и полетела вниз вместе с Леком.

Крылья. Вся надежда на них. Они взбивали воздух в пену, они старались, на них уходили все силы. Но Лек был слишком тяжел.

Сцепившиеся руки. Глаза, глядящие снизу – как на богиню. Последний взгляд – который не врал. Лек просил прощения. Лек умолял спасти и одновременно благодарил.

Лек не хотел ее терять.

Он умирал от ужаса, и в то же время он был счастлив.

Бывает же.

Вытянуть не удастся. Единственная возможность выжить – не разбиться о каменные зубья. Выбирая это место, Лек, глупый мальчишка, надеялся на мгновенную смерть. Теперь оба боролись за жизнь, Нора физически, Лек – спаявшись с нею душой. Но толку от его благоговеющего взгляда…

Мощно загребая в сторону, Норе удалось сместить падение вбок. Они пронеслись буквально в метре над остриями, но одно крыло все же задело камень, удар обжег болью и заставил вскрикнуть. Нору и Лека бросило на песчаник пологого склона, по которому они покатились ко дну обрыва.

Живы. Только вот…

– Что? – Лек выполз из-под нее. – Болит? Где?

Нора кивнула на уродливо согнутое крыло.

– Кажется, сломала.

Боль была страшной. Нора взвыла. Лек, видимо, ничего при падении не повредивший, был изрядно помят и местами порван, но на себя внимания не обращал. Он осторожно расправил ее крылья по песку.

– Вот, значит, в чем твоя тайна…

Его пальцы нежно погладили кожистую пленку, похожую сейчас на кусок ткани. Нора на миг забыла о боли.

Руки. Крепкие и добрые. Как тогда, на озере.

Нет, не как тогда. Лучше. Спасительные руки.

– Нужно наложить шину, чтобы срослось, – сказал Лек.

– Потом. Дома. Сможешь отнести меня домой? – спросила она.

– Да, – сказал он. – Ты же легкая, я это еще в прошлый раз заметил. У тебя что же, кости как у птиц – пустые?

– Не знаю. Может быть. Когда ты нес меня через озеро, я все боялась, что начнешь удивляться, и Борас что-то заподозрит.

Их никто не увидел – ни как с трудом выбирались из оврага по осыпавшемуся склону, ни как пробирались к нужному контейнеру. Только у двери возникла заминка: Нора покинула дом через люк, но сейчас ей туда не забраться. Помог Лек – он залез и открыл дверь изнутри. Занес Нору. И остался помогать.

Жизнь Норы изменилась. Крыло заживало. В свой свободный день за ней ухаживал папа, которому пришлось соврать, что она сама сорвалась на камни. В остальные дни приходил Лек.

Вернее, не в дни, а в ночи. Днем было нельзя, и днем он был занят. Но как ни уставал, с наступлением темноты дверь приотворялась, и знакомая тень проскальзывала в контейнер.

Борас исчез из их жизни. Ферзь запретил сыну «якшаться с голытьбой», и дружба с Леком прекратилась так же легко, как и с Норой, от которой, как прекрасно понимал Борас, больше ничего не добиться. Как выяснилось, его сватовство Нодж сразу отклонил так же, как и прочие, о чем Борас тоже «забыл» сказать Норе в походе.

Лек ухаживал за Норой, был сиделкой, стряпухой и даже прачкой, но главное – научил читать по-настоящему. То есть, видеть в словах и предложениях не буквы, а смыслы. Сколько нового узнала Нора! О том, что было, и том, что могло быть. О людях. О мире.

О чувствах.

Чем больше Нора читала, тем больше новых мыслей приходило в голову. Мир устроен неправильно. Он груб и несправедлив. У людей вроде Лека и Норы в нем нет будущего.

– Тебя бы небесным людям показать, – говорил Лек. – Обычный человек никогда не сможет летать, а если выяснить, в чем твое отличие, и сделать такими всех…

Лек был мечтателем.

Он любил разглядывать ее крылья. Когда боль перестала беспокоить, Нора специально для него раскрывала их – во всю длину, что можно сделать только поперек контейнера. Это была ее гордость и ее мука: складываемые в несколько раз, огромные, мягкие, почти прозрачные крылья. Лек нежно гладил их, впитывая трепет подушечками пальцев и лаской откликаясь на дрожь.

– Крылья болят, если ими не пользоваться, – объясняла Нора. – Ужасная ломота в костях и напряжение мышц. Можно сравнить с зубной болью – такая же невыносимость, если ничего не предпринять. Казалось, что проще вырвать с корнем, все мысли в такие минуты сводились к этому. А тут еще вы со своим подглядыванием…

– Прости. – Лек потерся щекой о тончайшую шелковистую кожицу. – Я даже представить не мог такое чудо…

– Несколько раз я чуть не сломала их об стены и мебель. Дома их применять невозможно. И опасно. И я стала летать ночью. Сначала по чуть-чуть, затем все дальше и дальше. Ты представить себе не можешь, как далеко я забиралась. Я сидела на верхушках самых высоких деревьев Лесных земель и подслушивала азарских игроков. Пугала людоедов и помогала заблудившимся и отчаявшимся. Я мечтала обнять луну и добраться до края земли. А потом от тебя узнала, что земля круглая… Нет, бабушка это и раньше говорила, но я думала, что это сказки.